Семьдесят пять ступеней вверх. Сборник рассказов. Юлия Трегубова
Читать онлайн книгу.
свесили уголки. Какая же немыслимая усталость извела приветливую улыбку на этом лице? Но руки, умевшие делать всё на свете, так же крепки, загорелы. Те самые руки, которые учили меня пеленать ребёнка… Руки Зинаиды.
– Вы меня не узнаёте?
– Нет. А мы разве знакомы? Я что-то не припомню. – Ну, да. Конечно! Ведь это мой сон – не её. Как глупо… Но всё же…
– А Гера тут живёт?
– Вы знаете моего сына? – Отчего-то голос дрогнул, недоверием кольнул взгляд. Больно так кольнул, в самую грудь, до детской обиды, как шлепок от матери.
– Так он живёт? – Ой, что я несу?! – Да, знала… Но не уверена, что он меня вспомнит…
Я, верно, сошла с ума. Иль в горячке, в бреду? На что надеюсь, глупая? Пустое всё, пустое… Ведь не признает – ещё горше мне будет, окаянной. Да что скажу ему? Довольно! Надо уходить.
Но… Это же мой Гера. Как смогу я уйти и в глаза не заглянуть? Жить и маяться, что где-то он – реальный, без ласки моей, без опеки? Нет сил, мочи нет совсем.
– Не думаю, что вспомнит… – словно вторила моим мыслям Зинаида. – Но пойдёмте, раз уж пришли.
И я заглянула внутрь…
Маленький дом на двух хозяев. Квартира, где мы жили всей семьёй. Кухонька, где баба Нюра частенько устраивала постряпушки.
– О-о! Баб Нюрин тазик. Какие блинчики она пекла, ммм-м – за уши не оттащишь. А где она?
Встала Зинаида, уронила руки беспомощно. Влага солёная на глаза её опухшие накатила.
– Почила мама уж лет пять как, – выговорила тихо. – Тазик так и висит. Любила она его. Всё говорила: «Чего с этими пузырьками чикаться? Таз – самое то».
Быть может, мир грёз и опасен. Как омут коварен, дурманом своим пьянит, в путы манит, крепко держит. Пускай! Реальность не лучше. Время – река, сквозь пальцы течёт, тебя в дураках оставляет. И жизнь пролетает, будто и не было её. Разве не обман это? Разве не лукавство? Ведь совсем недавно баба Нюра румяна ходила там, в моём мире.
– О-ох, что-то не разумею никак, откель вы её знать могли? Особливо про тазик? – Невмоготу мне вытерпеть этот взгляд – так и буравит меня Зинаида глазами раскрасневшимися, с усилием, с надрывом. Броситься бы на шею ей, рассказать всё, выплакаться! Но… – Как величать-то вас?
– София… Соня! Зовите меня: «Соня». Я вам всё расскажу. Обязательно расскажу.
Не ответила Зинаида. Смолчала. Но чувствую, приняла меня. Дома… я снова дома.
– А вот и Гера… Да вы проходите! Что ж на пороге-то встали?
Так разве я уходила куда? Вот комната, где много бессонных ночей провела, малышку нашу убаюкивала. Где Гера ходил взад-вперёд с дорогим свёрточком в руках. Где радовались и горевали вместе. Где дочь нашу оплакивали.
Узенький луч света прорвался в притемнённый мирок. Подобно озорному мальчишке, нарушал он покой. Поймать, отшлёпать – немедля! Лишь бы не разрушать эту поволоку, уютное ощущение дремоты. Только еле слышное дыхание нарушало всеобъемлющую тишину – вдох-выдох, вдох-выдох.
Оно сливалось со стенами, и уже вся комната дышала – вдох-выдох, вдох-выдох.
– Он спит?
Худощавый,