Curiositas. Любопытство. Альберто Мангель
Читать онлайн книгу.
я чувствовал такое же напряженное желание узнать, что впереди, и при этом не мог (да и не хотел) предсказывать, что может случиться. Казалось, будто я проник в книгу и движусь к ее последним страницам, еще не раскрытым. Что именно я искал? Быть может, тогда я впервые стал воспринимать будущее как горизонт, в котором сходятся воедино окончания всех возможных рассказов.
Ничего однако не произошло. В результате я завернул за угол и оказался в знакомом месте. Потом наконец увидел свой дом и, можно сказать, испытал разочарование.
У меня в руках есть кое-какие нити, и одна из них непременно должна привести нас к разгадке. Мы можем потратить лишнее время, ухватившись не за ту нить, за которую следует, но рано или поздно найдем и нужную.
Слово любопытство неоднозначно. Этимологический словарь испанского языка 1611 года, составленный Коваррубиасом, поясняет, что прилагательное curioso (так же, как в итальянском языке) можно отнести к человеку, проявляющему к чему-либо особый интерес или внимание; производное от него существительное curiosidad (в итальянском – curiosità) великий испанский лексикограф связывает с явлением, когда «любопытствующий все время спрашивает: „Почему так и почему эдак?“» Историк Роже Шартье отмечает, что в своем изначальном виде определения не устроили Коваррубиаса; в 1611–1612 годах он пишет приложение к словарю (оставшееся неопубликованным), в котором добавляет, что curioso «несет в себе как позитивный, так и негативный смысл. Позитивный, поскольку любопытный ко всему проявляет внимание; а негативный, потому что он прилагает все силы к детальному исследованию вещей, тщательно скрытых, не предназначенных для посторонних глаз и несущественных»[24]. Далее следует фраза на латыни, приведенная в одном из библейских апокрифов – Книге Премудрости Иисуса, сына Сирахова: «Чрез меру трудного для тебя не ищи, и, что свыше сил твоих, того не испытывай» (3, 21). Так, по мнению Шартье, в своем определении Коваррубиас допускает библейское и церковное осуждение любопытства как недозволительного желания знать о вещах запретных. Эту двойственность природы любопытства Данте, несомненно, осознавал.
Почти вся (если не вся целиком) «Божественная комедия» написана Данте в изгнании, и рассказ о его поэтическом паломничестве может восприниматься как несущее надежду зеркальное отображение его вынужденных земных странствий. Любознательность заставляет его ко всему подходить с тем самым «вниманием», о котором говорит Коваррубиас, но также будит желание познать то, что «тщательно скрыто, не предназначено для посторонних глаз» и существует по ту сторону слов. В диалогах со своими неземными наставниками (Беатриче, Вергилием и святым Бернардом), как и со встретившимися ему обреченными и благословенными душами, повинуясь любознательности, Данте устремляется к неназванной цели. Язык – инструмент его пытливого любопытства, которым можем вооружиться и мы (сколько бы ни повторял нам автор,
A. Conan Doyle
R. Chartier