Последняя жатва. Ким Лиггетт
Читать онлайн книгу.
мере, считает, что у него самый большой хер. У него великолепный ретроавтомобиль – красивейший «Мустанг»-66, и надо же, ему надо было обязательно испортить красоту этой модели, нарисовав на кузове ярко-желтые полоски, как у гоночных авто.
Как только я заглушаю двигатель, Тайлер как нарочно оглядывается и смотрит на меня. В другое время я бы отвернулся, сделав вид, что не замечаю его, но он меня пипец как достал. И я нарочно продолжаю смотреть ему прямо в глаза. Если он имел какое-то отношение к тому теленку, то я хочу, чтобы он знал – ему не удалось меня достать.
Бен что-то говорит ему, вероятно, откалывает какую-то идиотскую шутку, и когда Тайлер наконец отворачивается, я выдыхаю воздух, который все это время держал в легких.
Это самая странная компания, какую только можно себе представить.
Бен Гилман хороший парень, порядочный до мозга костей, но он туп как пробка.
Тэмми Перри одна из тех девчонок, которых можно заметить, только если напрячься. Никогда не влипает в неприятности и всегда помалкивает. Скучные серо-желтые прикиды… скучные серо-желтые волосы… скучные серо-желтые веснушки.
Джимми Дуган не такой скучный, но и он не подарок. Готов поклясться, что он боится своей собственной тени. Как-то раз, когда мы учились в пятом классе и во время урока математики к нам в окно залетела птица, он описался, залив мочой все свои штаны.
А еще среди них находится Эли Миллер.
Это сложно объяснить.
Я смотрю, как она идет через всю парковку к машине Тайлера – ноги у нее длинные, от самых ушей. В ней есть нечто особенное, делающее ее не похожей на других, я хочу сказать, что она неизмеримо выше всего этого быдла, а ей это даже невдомек.
Я знаю ее еще с воскресной школы, а, может, вообще с самого моего рождения. Из детства я не помню ничего такого, где бы не было ее. Мы вместе ловили раков на озере Хармон, вместе устраивали черепашьи гонки, вместе катались по округе на велосипедах. Как-то раз мы нашли десять баксов на обочине Шоссе 17 и накупили на заправке Мерритта кучу дешевых леденцов. Пусть это была всего лишь дешевка, но, бросая эти залежалые леденцы на ступеньки парадных крылец домов, мы чувствовали себя Санта-Клаусами, явившимися к людям в середине лета. А еще мы, бывало, говорили друг с другом о том, как спасем мир или хотя бы самих себя.
Я пытаюсь об этом не вспоминать, но все равно не могу не думать о том, как Эли навестила меня в последний раз, сразу после церемонии прощания с моим отцом в похоронном зале. Она села на край моей кровати и за плакала.
«Обещай, что ты меня не забудешь», – прошептала она.
Я до сих пор не понимаю, о чем она тогда толковала и почему плакала. Может быть, так она просто пыталась со мной проститься, а я оказался слишком туп, чтобы это понять. Мне хотелось тогда просто вытереть слезы с ее щек и, быть может, обнять и сказать, что все будет хорошо, но аромат ее кожи, мягкость ее длинных темно-русых волос, прикосновение ее тела к моему оказались для меня непосильным искушением, и я поцеловал Эли в губы. Они были теплыми и влажными от слез. Она вдохнула немного воздуха и, когда я попытался поцеловать ее во второй раз, расплакалась