С женой я познакомился, учась на втором курсе вуза, когда уже думал, что все знаю, всех, кого хотел, поимел, когда мое личное окружение не переставало восхищаться моими заметками, опубликованными в областной молодежной газете. У меня даже было красненькое удостоверение внештатного корреспондента официального печатного органа с моим фото, печатью и подписью главного редактора.

      На посиделки к старшекурсникам меня вытащил мой сосед по комнате в общежитии, подводник, весельчак и балагур, который, естественно, в силу возраста (старше нас на пять лет), мало общался с младшекурсниками. Его все звали Леха, а вообще-то по паспорту он был Леонид. И я всегда при всех подчеркнуто называл его Леонидом Ивановичем. При всем при том ему это нравилось. Ведь он не салага какой-нибудь, а моряк-подводник!

      Он сказал, показывая на меня, что вот этот парень – хороший журналист, печатается, пришел с ним и принес бутыль «Рояля».

      – Закуска – за вами. Девоньки, как – примем моего товарища? Зовут его Андрей. Не смотрите, что он молодо выглядит – он умный и может быть молчаливым и час, и два, и сколько надо…

      – А повод-то какой спирт хлестать? – спросила моя будущая жена по имени Мила и посмотрела мне прямо в глаза, как следователь на допросе.

      – Повод элементарный, – сказал с пафосом подводник Леха, – День Парижской коммуны. Как историк гарантирую – ни одна проверка ни слова не скажет. А потом – выход нового фильма о подводниках… Это моя профессиональная гордость и принадлежность.

      – Лёнечка, у тебя нюх собачий! Мы молчали, никого из мужиков не хотели звать, но ты пришел, и тебе мы не можем отказать. Вчера у Светки был юбилей. Она, естественно, смоталась на день к маме с папой, а вот сегодня накрыла стол. Так что ваш «Рояль», надо понимать, будет подарком на двадцатипятилетие Светланы Константиновны!

      – Дура ты, Милка! – сказала красивая высокая девушка с копной черных кудрявых волос. – Всё готова разболтать, даже о моих двадцати пяти проболталась…

      – Светик, тебе только двадцать пять. И ты совсем скоро заканчиваешь вуз, и уедешь по распределению, и станешь абсолютно самостоятельным человеком. А тебе – всего-то двадцать пять! Так что кто из нас дура? Мне вот уже восемнадцать, и ничего – не дергаюсь по поводу того, что закончу институт почти в двадцать шесть…

      Раздался дружный смех. Я ничегошеньки не понял с их возрастами. Усвоил только одно: вот этой красивой статной черноволосой женщине вчера исполнилось двадцать пять. Это плохо, потому что мне девятнадцать и они, все пять женщин, собравшихся здесь, скорее всего, вышибут меня отсюда как малолетку.

      – Андрей, насколько я помню, ты стихи пишешь? – спросила опять Мила.

      – Нет, я об этом никогда не говорил. У меня лучше заметки получаются…

      – Пока суть да дело, почитай!

      – Нет,