Похороните меня за плинтусом. Павел Санаев
Читать онлайн книгу.
открывая холодильную дверцу. – А лосося?! Вон икры еще сколько!
– Идиот, это позапрошлогодние банки! – оборвала меня бабушка. – Что я, по-твоему, могу дать Тонечке несвежее?!
– До свидания, Нина Антоновна! Саша, до свидания… – заторопилась Тоня и, отяготив карман халата жестяным диском шпротов, покинула квартиру.
– Нет, я думала, большего болвана, чем твой дедушка, в природе не существует, но ты и его перещеголял, – сказала бабушка, закрыв за Тоней дверь. – Кто тебя потянул за одно место? Лосося… Сейчас такого лосося дам, что забудешь, кто ты есть! Это лосось для Галины Сергевны, а икра профессору. Одевайся, кретин, пора к гомеопату ехать. Пока на метро доберемся, он нас и ждать перестанет. Чтоб эта машина развалилась под твоим дедушкой, как жизнь развалилась моя. Одевайся…
Дедушка с Лешей сидели на берегу водохранилища и ловили рыбу. Леша следил за колокольчиком заброшенного далеко в воду спиннинга и вполуха слушал сидевшего около него с удочкой дедушку.
– Тяжело, Леш, сил больше нет, – жаловался дедушка, поглядывая на тонкий гусиный поплавок. – Раза три уже думал в гараже запереться. Пустить мотор, и ну его всё… Только и удерживало, что оставить ее не на кого. Она меня клянет, что я по концертам езжу, на рыбалку, а мне деваться некуда. В комиссию бытовую вперся, в профсоюз – только бы из дома уходить. Завтра вот путевки распределять буду – уже хорошо, пройдет день. На концерты эти и не ходит никто, а я езжу. То в Ростов, то в Могилев, то в Новый Оскол. Думаешь, большая радость? Но хоть гостиница, покой, прием иногда хороший устроят. А дома несколько дней проведу, чувствую – сердце останавливается. Заедает насмерть. То Дездемона, то Анна Каренина. «Зачем ты меня увез из Киева, зачем ты меня отправил в эвакуацию, зачем ты меня положил в психушку?..»
– В психушку?
– Она ж больная психически, Леш. Тридцать лет назад у нее мания преследования была. Рассказала на кухне какой-то анекдот про царя, а через несколько дней пришли топтуны, забрали из соседней квартиры Федьку Зильбермана, врача, и о ней спросили: «Кто такая, почему такая молодая, нигде не работает?» Объяснили: мол, с ребенком сидит. А с ней паника: «Меня посадят, меня заберут…» Побежала к Верке, соседке, а та подбросила: «Конечно, посадят! Этого за анекдот взяли, того посадили!» Что с ней творилось, Леш! Шубу новую я из Югославии ей привез – в клочки изрезала. Духов флакон «Шанели» – разбила. Говорит, придут с обыском, найдут, скажут – связь с заграницей. В троллейбусе кто-то взглянет – она выбегает, ловит такси. Дочь под одеяло прятала, шептала: «Доченька, меня посадят, будь умницей, слушайся папу». Мне посоветовали ее в больницу положить, я положил. Так ее до волдырей искололи, еще хуже стало. С тех пор никакого житья. Мне советуют ее сейчас в клинику положить хотя бы на месяц. Все-таки время другое, можно и с врачами договориться, и навещать. Но не могу я! Она меня за тот раз тридцать лет клянет, предателем называет – как я ее опять положу? Да и Сашей кто заниматься будет? Болеет парень все время, благодаря ей только и тянет.
– А мать что же?
– Мать!