Варяжская сталь: Герой. Язычник. Княжья Русь. Александр Мазин
Читать онлайн книгу.
вверх, навстречу булгарским латникам.
Самоубийственный маневр. Катафракты сбросили их с дороги в считанные секунды.
– Стрелами! Бей! – закричал Духарев. Голос его потерялся в воплях, лязге и треске, но дружина и без того знала, что надо делать.
Дружный залп спешил сразу не менее полусотни катафрактов. Но лавину не остановил. Разогнавшаяся масса латников промчалась по бьющимся на камнях лошадям, по телам упавших и врезалась в плотный строй русов.
Духарев был в третьей шеренге, но длинное копье прошло между двумя шеренгами гридней, ударило в щит Духарева и переломилось. Хруст древка утонул в грохоте боя. В следующую секунду Сергей обнаружил, что гридней впереди него больше нет, а в лицо ему летит еще одно копье. Духарев пригнулся – копье прошло над головой, зато другое угодило в шею коню и пронзило насквозь. И тут же закованный в железо конь катафракта врезался в духаревского жеребца, опрокинул его, оказался сверху (широкое копыто едва не угодило в шлем Духарева) и, развернутый напором задних рядов, повалился набок, выбросив своего всадника прямо на голову Духарева. Они рухнули под копыта атакующей коннице. Ноги Сергея были придавлены содрогающимся в агонии конем, на груди лежал оглушенный (или уже мертвый) булгарский катафракт, и, когда волна латников накатилась на него, Сергей был совершенно беспомощен…
Пчёлко очнулся от боли в боку. Застонал, дернулся…
– Ишь ты, живой… – сказал кто-то. Рус, судя по выговору.
– Добей его, Угорь, – сказал другой. Тоже рус.
Пчёлко, он лежал на животе, лицом в землю, дернулся еще раз, но перевернуться не смог, потому что рус надавил ему на спину.
– Не-е… – ответил тот, кого назвали Угрем. – Воевода добивать не велел. – Рус возился со шнуровкой панциря. Каждое движение отзывалось болью в боку и голове Пчёлки. – Добивать не буду, а бронь возьму. Бронь воевода Серегей брать не запретил.
– А я саблю возьму, – сказал второй, отвязывая Пчёлкины ножны. – Сабля у него добрая. Вишь, каменья на рукояти.
Первый тем временем снял с Пчёлки панцирь.
– А может, все ж таки добить? – спросил второй. – Вишь, у него весь поддоспешник в крови. Всё одно умрет, чё бедняге мучиться?
– Не надо… – прохрипел Пчёлко. – Не надо добивать… Я воеводе вашему… Серегею… родич…
Произнося эту ложь, Пчёлко думал не о своей жизни: умри он, и хозяйка его, Людомила Межицкая, останется совсем одна… Эх, зря он все-таки встал под знамена Сурсувула. Негодный из Сурсувула полководец…
Сильные руки подхватили Пчёлку, перевернули. У булгарина от боли потемнело в глазах, а когда зрение вернулось, он увидел над собой двух русов: одного постарше, усатого, второго – совсем молодого, с гладким лицом.
– Ну-ка повтори, что сказал! – потребовал молодой.
– Я воеводе вашему Серегею – родич, – повторил Пчёлко, борясь с болью и тошнотой, держась лишь осознанием того, что его жизнь нужна Людомиле.
– Да ну? – насмешливо произнес молодой. – Слыхал, Угорь? Ну-ка расскажи, какой он, воевода Серегей?
– Большой, –