Рассуждизмы и пароксизмы. Книга 3. Борис Гончаров
Читать онлайн книгу.
о Гайавате» Г.В.Лонгфелло, ностальгические «Антоновские яблоки»…
Горький так отзывался о творчестве периода рассказов Бунина (до революции 1905 г.): «Не понимаю, как талант свой красивый, – как матовое серебро, он не отточит в нож и не воткнёт им куда надо».
Лев Толстой пишет о Куприне: «Я самым талантливым из нынешних писателей считаю Куприна. Куприн – настоящий художник, громадный талант. Поднимает вопросы жизни более глубокие, чем у его собратьев».
Бунин умер в Париже 8 ноября 1953 г. (на следующий день годовщины революции, не принятой им).
Но справедливости ради надо отметить один абзац в «Жизни Арсеньева», который может отчасти показать Бунина, как писателя, глубиною и сакраментальностью мысли: «У нас нет чувства своего начала и конца. И очень жаль, что мне сказали, когда именно я родился. Если бы не сказали, я бы теперь и понятия не имел о своём возрасте, – тем более, что я ещё совсем не ощущаю его бремени, – и, значит, был бы избавлен от мысли, что мне будто бы полагается лет через десять или двадцать умереть.
А родись я и живи на необитаемом острове, я бы даже и о самом существовании смерти не подозревал. «Вот было бы счастье!» – хочется прибавить мне. Но кто знает? Может быть, великое несчастье. Да и правда ли, что не подозревал бы? Не рождаемся ли мы с чувством смерти?»
Куприн также был в эмиграции – почти одновременно с Буниным – осенью 1919 г. он «перешёл советскую границу и стал эмигрантом», но через 18 лет, в 1937 г. вернулся в Россию.
«Эмигрантская жизнь – писал Куприн из Парижа – вконец изжевала меня и приплюснула дух мой к земле. Нет, не жить мне в Европах!.. Чем дальше я отхожу во времени от родины, тем болезненнее о ней скучаю… Знаете ли, чего мне не хватает? Это двух-трёх минут разговора с половым из Любимовского уезда, с зарайским извозчиком, с тульским банщиком, с владимирским плотником, с мещерским каменщиком. Я изнемогаю без русского языка…».
Бунин вспоминал: «Я как-то встретил его (в Париже) на улице и внутренне ахнул: и следа не осталось от прежнего Куприна! Он… плёлся такой худенький, слабенький, что казалось, первый порыв ветра сдует его с ног, не сразу узнал меня, потом обнял с такой трогательной нежностью, с такой грустной кротостью, что у меня слёзы навернулись на глаза».
И безысходная бедность.
Куприн писал из Парижа: «Сейчас мои дела рогожные… какой это тяжкий труд, какое унижение, какая горечь, писать ради насущного хлеба, ради пары танов, пачки папирос…
Всё, всё дорожает. Зато писательский труд дешевеет не по дням, а по часам. Издатели беспощадно снижают наши гонорары, публика же не покупает книг и совсем перестаёт читать».
Когда в 1958 году, по прошествии 20 лет после смерти автора, Гослитиздат выпустил шеститомное собрание сочинений Куприна тиражом три миллиона, читатели расхватали его в несколько дней.
Горький не однажды негативно высказывался о «Суламифи» Куприна, однако, Воровский относился к ней иначе, в статье о Куприне он писал, что повесть – «гимн женской красоте и молодости».
1
«Царь Соломон не достиг ещё