Психофизиологическая матрица человека. Что управляет нашей жизнью?. Андрей Данилов
Читать онлайн книгу.
критерии, хоть и не в столь явном виде, реализуются и в поведении животных, построенном в соответствии с законом жесткой функциональности, реализующим эволюционные стратегии выживания, размножения, адаптации к условиям окружающей среды и т. д. Яркая расцветка рыб и птиц, мощные красивые рога парнокопытных объективно очень красивы и при этом предельно функциональны, реализуя принцип полового отбора. Ведь животное, которое способно иметь такие эстетические «излишества», обладает избытком энергии, а, следовательно, очень качественными генами, которые передадутся потомству. Но иногда Природа действует и не столь прямолинейно.
Одним из самых главных эстетов животного царства является небольшая птица из отряда воробьинообразных, живущая в Австралии и Новой Гвинее и называемая шалашником. Самцы шалашника строят фантастически красивые «шалаши», или «беседки», из прутьев и тонких веток, которые украшают цветами, блестящими ракушками, крыльями бабочек, делая из них настоящее произведение искусства. Этот шедевр используется только для того, чтобы привлечь самку для спаривания, затем самка откладывает и высиживает яйца уже в другом, более приспособленном для этих целей гнезде. Здесь эстетика также служит средством полового отбора, попутно выстраивая социальную иерархию, ведь у самца должно быть много сил не только для того, чтобы построить красивую беседку, но и чтобы защитить ее от собратьев, которые стремятся ее разрушить и утащить самые красивые части в собственный шалаш.
И, тем не менее, в «творчестве» шалашника можно увидеть зачатки ремесла художника. Российский эволюционный биолог А. В. Марков, описывая эту птицу, замечает: «Иногда самцы шалашников даже раскрашивают свои шалаши соком из раздавленных ягод, пользуясь при этом листьями или кусочком коры как кисточкой. Что называть искусством, если это не искусство?» [64, с. 564].
А у обезьян – наших ближайших предков, можно увидеть проявления эстетического начала, уже абсолютно лишенного всякого практического смысла: «…самка шимпанзе из Замбии пристроила себе в ухо травинку и так разгуливала. Действие это не имело никакого функционального смысла, ей просто нравилось, что у нее из уха торчит травинка. Вот и думайте, что это. Она проделывала данную манипуляцию годами, и через некоторое время товарки шимпанзе последовали ее примеру. Модница, одним словом» [88, с. 225].
Но подлинный расцвет стремления к красоте и симметрии, перешедшего с инстинктивного на осознанный уровень, связан, разумеется, с формированием человека как самостоятельной биологической особи. Человек вобрал в себя интуитивный эстетизм своих эволюционных предков и сделал его самостоятельным и самодостаточным элементом своей жизни. Однако, сформировав профессиональное искусство, он постепенно забыл об истоках эстетических критериев, изначально, на мой взгляд, выполнявших функции, которые, как бы грубо это ни звучало, можно назвать утилитарными. И выявление этих принципов высшей природной функциональности