Чистые сердцем. Сьюзен Хилл
Читать онлайн книгу.
в итальянской полиции, чтобы достать билет на него. Остаток дня он упаковывал вещи, прибирал квартиру и договаривался с Эрнесто о том, чтобы он довез его до аэропорта, так что, только сидя в набитом пассажирами самолете, он наконец нашел свободную минуту, чтобы поразмыслить. Ведь до этого момента он не размышлял вовсе. Телефонный звонок его отца по всем признакам, кроме формального, был приказом, и он подчинился ему беспрекословно. Его отношения с Ричардом Серрэйлером были настолько напряженными, что он вел себя с ним так же, как и с любым вышестоящим лицом в органах полиции, и примерно настолько же эмоционально.
Его кресло было рядом с крылом, так что у него почти не было возможности взглянуть на лагуну, когда они взлетали, что было по-своему хорошо, потому что ему вовсе не хотелось прощаться с Венецией раньше, чем обычно. Оставлять свое убежище, свою работу, свою личную тихую гавань. Пока он гулял по этому городу, по мостам между каналами, по площадям, по маленьким темным улочкам между высокими домами, пока он сидел, смотрел и рисовал, пока он разговаривал с Эрнесто и его друзьями за стаканчиком вина вечером, Саймон Серрэйлер становился кем-то другим, не старшим инспектором полиции Лаффертона, его жизнь и его интересы становились другими, его приоритеты полностью менялись. Время путешествия было временем перехода от одного к другому, но этим вечером его насильно вернули к повседневной жизни, лишив периода расслабленного привыкания.
Зажегся сигнал о том, что нужно пристегнуть ремни, и тележка с напитками начала маневрировать между рядами кресел. Он попросил себе джин с тоником и бутылку минеральной воды.
Саймон Серрэйлер был одним из тройняшек. Его сестра-терапевт Кэт была второй, а брат Иво, работающий врачом в Австралии, третьим. Марта была на десять лет их младше; она родилась, когда Ричарду и Мэриэл Серрэйлерам было за сорок. Она была умственно и физически неполноценна и жила в особом доме призрения большую часть своей жизни. Может, Марта узнает Саймона, а может, и нет. Никто не мог сказать наверняка.
Встречи с сестрой всегда глубоко его трогали. Иногда она лежала в постели, иногда сидела в кресле-каталке: ее усаживали прямо, закрепляли ремнями, фиксировали голову. Когда было можно, он катал ее в саду по дорожкам, вокруг кустов и цветочных клумб. Бывало, что он сидел с ней у нее в комнате или в одном из общих залов. Он ничего не мог для нее сделать. Разговаривал с ней и держал ее за руку, и целовал ее, когда приходил и уходил.
По прошествии лет его все меньше и меньше заботило, узнает ли она его или дает ли ей что-нибудь общение с ним; даже если его визиты не имели никакого значения для нее, они стали важны для него, в некотором смысле так же, как были важны поездки в Италию. С Мартой он становился кем-то другим. Время, которое он проводил рядом с ней, держа ее за руку, тихо беседуя, помогая ей пить через соломинку или есть с ложечки, полностью поглощало его и успокаивало, унося куда-то далеко прочь от всего, что творилось в его жизни.
Она была жалкой, уродливой, пускала слюни, не разговаривала и едва реагировала на что-либо, и когда он был мальчиком, он стеснялся и расстраивался из-за нее. Марта не изменилась. Изменился он.
Его