Роковой срок. Сергей Алексеев
Читать онлайн книгу.
закрутился на месте и лег, верный признак оборотня.
Бывало, несдержанный и слишком ярый охотник, мысля прослыть удачливым, засекал волка без испытания, а в его шкуре оказывался человек, да чаще всего глубокий старец, неспособный уже ходить по земле в человеческом образе. И тогда следовало наказание преступившему закон: под всем его родом начинали спотыкаться даже самые лучшие лошади, причем чаще на полном скаку. Наступало самое обидное и позорное для сара состояние, когда он не мог ездить верхом и вынужден был передвигаться в кибитке вместе с женщинами или в боевой колеснице, что вызывало смех.
За один день жертвенной охоты добывали тысячи волков, и звери никогда не мстили людям, ибо и сами ходили под покровительством Тарбиты. Из выделанного особым образом меха матерых шили скуфейчатые шапки, боевые плащи-обереги для мужчин, а из нежной подбрюшной части шкур волчиц, где были соски, – женские подперси, которые поддерживали грудь кормящих матерей и дев, коим до замужества позволялось ездить верхом.
Войны с хищным зверем возникали лишь в исключительных случаях, когда от болезней погибали кони и скот, а волки не желали пропастины, которой было вдоволь, жаждали горячей крови и резали оставшихся на развод кобылиц, преступая вечный закон степи. Или когда молодые стражники по недомыслию и ловчему азарту, в свою очередь, тоже нарушали закон Тарги, стреляли или насмерть засекали преследующую табун волчью стаю.
Исход долгих битв оказывался всегда плачевным, и, несмотря на мужество обеих сторон, еще ни разу никто не достигал полной победы. Если верх одерживало хортье племя, из мести истребляя домашний скот и коней, то скоро гибло само от бескормицы; если же одолевал человек, то у прирученных животных начинались болезни и мор.
Равновесие восстанавливалось, когда среди людей появлялась дева, от рождения знающая речь всяческого зверя, за что и получала имя Обава. И тогда сары заключали мир с хортьим племенем и долгое время жили рядом друг с другом.
Послушав младенческий лепет своей первой дочери, Ураган назвал ее этим именем и не ошибся. В последние годы летних кочевий Обава не раз мирила людей и хортьи стаи: как только волки исполчатся, она выедет к ним навстречу и так запоет, закричит – будто сама волчица! Несдержанные переярки усмирятся, матерых и вовсе словно стыд берет, опустят головы и бредут в степь.
Каждую ночь, объезжая стан, слушая ропот родовых князей и близкий многоголосый вой хортьих стай, сарский государь мысленно ждал войны, ибо терпение заканчивалось и у людей, и у хищников. Следовало бы послать на их усмирение Обаву, как бывало в прошлые кочевья, и Ураган несколько раз подъезжал к ее кибитке, но тут вспоминал о беспутстве дочери, несомой ею каре и резко отворачивал в сторону, чтобы мудрая и чуткая не узрела его минутной слабости.
Не бывало еще столько волчьей силы, должно быть, богатый нынче приплод у хортьего племени.
А это верный признак скорой войны. Не зря кочевой посошный волхв твердит, что где-то в жарких пустынях готовится к походу царь оскорбленных персов, коих