Стахис подвинул Носову чашку со свежезаваренным чаем – Вилена позаботилась – и спросил:

      – Ну, как дежурится? – Он всегда так спрашивал, когда в неформальной обстановке сталкивался с Носовым. Его мартышка, как он называл дочь только с глазу на глаз, сидела напротив, размешивала ложечкой сахар в перламутровой чашечке и изображала послушную девочку.

      Маленькая, Носову она была не выше плеча, с очень гармоничной фигурой, вьющимися каштановыми волосами и огромными, чуть выпуклыми (в отца) глазами, поверх которых опускались пушистые ресницы, она сидела, помалкивая, лишь тихонько отхлебывала с ложечки горячий чай.

      Носов пожал плечами:

      – Да, в общем, все нормально. Рутина… ничего выдающегося.

      Стахис понимающе кивнул. Они еще некоторое время молча потягивали чай, потом Вилена вылезла из-за стола, при этом край ее халатика зацепился за угол и расстегнул пуговичку, открыв смуглый живот и пупок.

      Герман сверкнул глазами. Вилена спокойно застегнула пуговку и сказала:

      – Жарко же…

      Носов сделал вид, что ничего не заметил.

      – Иди, поспи! – приказал заведующий подстанцией. – Вы же последние…

      В этот момент под потолком кухни загудел селектор, усилитель, выключенный на ночь, чтобы не тревожить отдыхающих медиков, разогревался.

      Стахис удивленно поднял брови. Он не успел ничего сказать…

      – Всем бригадам на вызов! – сказала диспетчер и добавила: – Герман Исаевич, доктор Стахис! Срочно зайдите в диспетчерскую!

      Стахис начал выдираться с любимого места Носова, при этом у него на халате с треском оторвалась пуговица, открыв покрытое густым черным волосом пузо, он чертыхнулся, но тут же добавил: «На мне свитер» – и быстрым шагом направился к диспетчерской… Носов, как всегда, не спеша допил остывающий чай и, ополоснув кружку, пошел следом.

      «Случилось что-то из ряда вон… массовая катастрофа или»… – что или додумать не успел, у диспетчерской увидел Германа, тот коротко сказал:

      – Самолет разбился.