А письма прилетают ровно в восемь.

      Совсем не ждёшь, но тóтчас открываешь.

      «А, может, не читать и сразу сбросить?» —

      Читаешь, отвечаешь, удаляешь.

      Уже полгода длится это «восемь».

      Читаешь долго: кофе, сигарета,

      И вдруг на дату – да, случилась осень,

      Она глядит из писем, как с портрета.

      Был яркий день, и пьяный томный вечер,

      Ночной звонок куда-то не туда,

      И цифра обернулась яркой встречей,

      Как обернулась в сон твоя беда.

      Обрывки фраз, мурашки и ознобы,

      И до зимы, до первых холодов,

      До первой ревности и неуёмной злобы

      Искрило из любовных проводов.

      Ошибок боль ушла, забыв фантомы,

      И вот через года и километры:

      «Привет, я точно знаю, что ты дома…

      Я навсегда твоим остался ветром…»

      И ничего не нужно объяснять,

      Когда твои слова никто не слышит.

      Закрыть глаза и просто промолчать.

      Про сыр бесплатный знают даже мыши.

      Не нужно объяснять, когда летят

      Сухие листья мерзких обвинений.

      Закрыть глаза и просто промолчать,

      Оставив место для любых сомнений.

      Не объяснять тому, кто сладко пел,

      Желая посмотреть, как ты споткнёшься.

      Закрыть глаза, не видеть этих дел,

      И улыбнуться, если соберёшься.

      Ещё нельзя по жизни объяснять

      Простые вещи очень сложным людям.

      Всегда найдётся тот, кого обнять,

      И тот, кому без слов понятно будет.

      Не объяснять, когда бушует зло:

      Потом, как дождик, будет моросить.

      У лодки жизни главное весло —

      Любую грязь простить и отпустить…

      Я кофе пью, дымится сигарета,

      И, думая о будущих утратах,

      Я вспоминаю то хмельное лето,

      Убитое на поиск виноватых…

      Искали дружно, низко, некрасиво,

      Вплетая в души грязные слова.

      Все было зря, неистово, спесиво.

      И что с того, что ты была права?!

      Проходит всё, оставив послевкусие,

      А в нём глухое мутное похмелье.

      Закончились безумные иллюзии

      Вполне закономерным новосельем.

      Под шоколадный запах сигареты,

      Под сливочный кофейный аромат,

      Я слово «стыдно», как анонс к сюжету,

      Себе вменяю в жизненный расклад.

      Моя земля про вкус и запах крови,

      Про горе матерей и про героев,

      Моя земля хранит свои утраты

      В могилах неизвестного солдата.

      Моей земле не страшно, но тревожно,

      Она