Недели через две, когда замолкли последние залпы контрпропаганды и нашествие козлотуров было полностью подавлено, а их рассеянные, одиночные экземпляры, смирившись, вошли в колхозные стада, в нашем городе проводилось областное совещание передовиков сельского хозяйства. Дело в том, что наша республика перевыполнила план заготовки чая – основной сельскохозяйственной культуры нашего края. Колхоз Иллариона Максимовича назывался среди самых лучших.

      В перерыве, после официальной части, я увидел в буфете самого Иллариона Максимовича. Он сидел за столиком вместе с агрономом и девушкой Гоголой. Девушка ела пирожное, оглядывая посетительниц буфета. Председатель и агроном пили пиво.

      Накануне у нас в газете был очерк о чаеводах колхоза «Ореховый Ключ». Поэтому я смело подошел к ним. Мы поздоровались, и я присел за столик.

      Агроном выглядел как обычно. У председателя выражение лица было иронически-торжественное. Такое лицо бывает у крестьян, когда они из вежливости выслушивают рассуждения городских людей о сельском хозяйстве. Только когда он обращался к девушке, в глазах у него появлялось что-то живое.

      – Еще одно пирожное, Гогола?

      – Не хочу, – рассеянно отвечала она, рассматривая наряды женщин, входящих и выходящих из буфета.

      – Давай, да? Еще одно, – продолжал уговаривать председатель.

      – Пирожное не хочу, лимонад хочу, – наконец согласилась она.

      – Бутылку лимонада, – заказал Илларион Максимович официантке.

      – Рады, что козлотура отменили? – спросил я его, когда он разлил пиво по стаканам.

      – Очень хорошее начинание, – согласился Илларион Максимович, – только за одно боюсь…

      – Чего боитесь? – спросил я и взглянул на него.

      Он выпил свое пиво и ответил только после того, как поставил стакан.

      – Если козлотура отменили, – проговорил он задумчиво, как бы вглядываясь в будущее, – значит, что-то новое будет, но в условиях нашего климата…

      – Знаю, – перебил я его, – в условиях вашего климата это вам не подойдет.

      – Вот именно! – подтвердил Илларион Максимович и серьезно посмотрел на меня.

      – По-моему, напрасно боитесь, – сказал я, стараясь придать голосу уверенность.

      – Дай бог! – протянул Илларион Максимович. – Но если козлотура отменили, что-то, наверное, будет, но что – пока не знаю.

      – А где ваш козлотур? – спросил я.

      – В стаде, на общих основаниях, – сказал председатель, как о чем-то далеком, уже не представляющем опасности.

      Прозвенел звонок, и мы прошли в зал. Тут я распрощался с ними, а сам остался у дверей. Мне надо было прослушать концерт и быстро вернуться, с тем чтобы написать отчет.

      Первым номером выступали танцоры Пата Патарая. Как всегда, ловкие, легкие, исполнители кавказских танцев были встречены шумным одобрением.

      Их несколько раз вызывали на «бис», и вместе с ними выходил сам Пата Патарая – тонкий, с пружинистой походкой пожилой