Сабля князя Пожарского. Далия Трускиновская
Читать онлайн книгу.
камень, кирпичи. Многое, очень многое нужно восстановить и построить заново.
Кремль еще толком не опомнился от польских безобразий. Знающие бабы шепотом передавали за верное, что в подземельях до сих пор находят бочки с человечьим мясом. Враги разорили и загадили царские палаты и церкви. Все это уже удалось отчистить, кое-что – починить, молодой государь жил в тесных деревянных покоях, но уже было решено возводить каменные.
Дмитрий Михайлович выбрался из возка у деревянного крыльца, которое было пока велено звать Постельным, отсюда попадали в государевы покои. Там, сталкиваясь и тихо переругиваясь, спешили взад-вперед стольники, истопники, приказные, внизу толпились зеваки, желающие первыми узнавать дворцовые новости.
Князь знал, что вот будут каменные покои – будет и каменное Постельное крыльцо, богатое и просторное, а пока – не до него, столько в государстве всевозможных прорех, и каждая блажит дурным голосом: царь-батюшка, денег, денег!
Трудно Кремлю, трудно и всему государству возрождаться к новой жизни…
Уцелевшие хоромы были небогаты. Князь, выйдя из возка, велел одному из юных стольников, что околачивались у крыльца, бежать в Верх, доложить о себе, и стал неторопливо, метя по ступеням полами богатой шубы на соболях, крытой скарлатным узорным атласом, украшенной позолоченными серебряными пуговицами, всходить на крыльцо.
Шуба была пожалована лет пять назад, когда князь возглавлял Ямской приказ, вместе с милостивым царским словом и государевым жалованьем, и тогда же князь получил позолоченный серебряный кубок. Цена не больно велика, а вот честь – честь немалая.
О своей чести князь Дмитрий Михайлович пекся, но соблюдал достоинство, потому его, воеводу-победителя, при дворе не слишком баловали – пока не вернулся из польского плена патриарх Филарет. Тот живо навел порядок и дал Пожарскому все, что ему причиталось по праву.
В государевых покоях князя ждали сам Михаил Федорович, его батюшка – патриарх Филарет, а также, к некоторому удивлению князя, и матушка – великая старица Марфа.
Патриарху исполнилось семьдесят – если учесть, сколько пришлось пережить этому человеку, даже удивительно, что он до таких лет дожил. Но он сохранил былую стать, а по лицу наблюдательный человек сказал бы: недаром этот мужчина когда-то считался первым на Москве молодцом и красавцем. Сын не унаследовал роста и стати, но это бы еще полбеды. Если Федор Никитич Романов, ныне – Филарет, смолоду многому учился, многое знал, то сын Михаил не получил достойного образования, и это стало немалой заботой патриарха. Пятилетним его с сестрой отняли у родителей – когда царь Борис под сомнительным предлогом громил и губил романовский род. Тетке, княгине Черкасской, удалось забрать детей и увезти их в ссылку – на Белоозеро. До ученья ли там было? Потом, вернувшись из ссылки в Москву, будущий государь вместе с матерью вскоре оказался в плену у поляков. Когда поляков из Москвы прогнали, мать увезла сына, чтобы спрятать