Украинский Чапаев. Жизнь и смерть легендарного комдива Николая Щорса. Иван Никитчук
Читать онлайн книгу.
– за болотом, железнодорожной насыпью. Долгий, неудобный путь… Но все решилось просто. Как-то напали гвоздиковские, переплыв на самодельных плотах, отступая, самые отчаянные, среди них и Константин, закрепились на могилках. С того боя и обжили самую короткую дорогу к реке через кладбище…
Семья Щорсов быстро росла. Каждые два года в доме появлялся новый жилец. Акулина, за ней Екатерина, последней нашлась Ольга…
И все же Александр Николаевич добился своего. В 1904 году он сдал все экзамены на права машиниста. Свершилось самое заветное! В самостоятельный рейс шел как на праздник. Новая тужурка с белыми железными пуговицами, фуражка с зеленым кантом, тайком купил и белые нитяные перчатки. Взять их постеснялся, да того и не требовалось. Не пассажирский поезд – товарняк. Состав попался сборный, расхлябанный. Старенький и паровоз, весь в латках, будто худое корыто. Какие уж перчатки! Покуда одолел за ночь свой перегон – на вершок покрылся копотью.
Жил Александр Николаевич, как и большинство других работников депо, домом, семьей. Иногда читал газеты. Слышал и о запрещенной литературе. В депо время от времени появлялись тайные листовки. Читали их тесными кучками, вполголоса. Что в тех листках, к чему они звали, его не волновало. Не знал бы вовсе, не будь разговоров в семье тестя. Исходили они от шурина, Казимира…
Казимир Табельчук окончил техническое училище в Вильно. С полгода как вернулся и состоял при депо. Жил бобылем, занимая у отца светелку. Остальные дети Михайлы Табельчука жили отдельно, имели семьи. На престольные праздники по заведенному порядку собирались все в родительском доме. Тут-то и начинались разговоры. И, как всегда, затевал их старый Табельчук. Александр Николаевич видел, что тесть, вызывая сына на спор, вовсе не отрицал его крамольных мыслей. Казалось, он втайне любуется сыном, и в то же время исподволь предупреждает, желая оградить от опасности.
– Наши котельники, известные смутьяны, нынче снова бузу заварили, – улучив момент, заговорил Михайло, явно провоцируя сына. – Тут же явились стражники, обыск учинили, шарили по рундучкам… Ну, вот спроси его, чего человеку надобно? Есть работа, есть кусок хлеба… Ведь дело не хитрое, загудят в острог али еще подальше, в Сибирь. И что еще удивляет, так это то, что им потакает инженер. Вежливый такой, руку тянет нашему брату черномазому. А возле него вьется щенок, мой подручный Сашка Васильченко.
Отвечать отцу Казимиру явно не хочется: знает истинную цену этим разговорам. Родителя давно он раскусил, не придает значения его кажущейся строгости и приверженности ко всему старому. Понимал, держится он за старое по привычке. Видит вокруг себя назревающие события, душой принимает. Сашку Васильченко, своего подручного, осуждает только в семье, а там, на миру, величает по имени-отчеству.
– Так что, тятя, по-твоему выходит, интеллигенту зазорно первому подать руку рабочему человеку? – поддается Казимир на провокацию.
– Так то не по правилам…
– Извиняюсь! Кто, спрашивается, писал те