Сингомэйкеры. Юрий Никитин
Читать онлайн книгу.
общества началось заново, на этот раз уже не по тому, кто кем рожден, а кто что может. У простолюдина по-прежнему остаются шансы подняться до элиты, хотя бы через науку, но этих шансов все меньше и меньше: у генералов от науки тоже есть детки, свояченицы…
При ближайшей встрече с Глебом Модестовичем я изложил свои взгляды на эту проблему как можно более доступно, генералы не должны вникать во все, им надо давать готовое, но он все равно не совсем вник даже в разжеванное, спросил с горестным недоумением:
– Евгений Валентинович, почему у вас такая ненависть и презрение к правам человека?
Я сжался, трудно что-то объяснять общечеловеку, а в Глебе Модестовиче эта общечеловечность сочится из всех ноздрей, но он смотрит добрыми коровьими глазами, часто моргает и сопит жалобно, я ответил без охоты:
– У меня нет к ним ни того, ни другого.
– Но как же…
– Глеб Модестович, честно, ей-богу!
Он развел руками, глаза беспомощно замигали.
– Но вы так отзываетесь о них.
В кабинет бесцеремонно зашел Цибульский, кивнул панибратски и начал рыться на полках, словно в своем сарае запчастей для машины. Я вздохнул, но до обеда еще десять минут, ответил с терпеливой безнадежностью:
– Это не презрение. Кому-то нужно заглядывать дальше. Права человека уже не надо защищать – они утвердились. Их и защищать сейчас как-то неловко, не находите?.. Что-то эти защитники помалкивали, когда в их странах были диктаторские режимы! А как только пали, так эти герои начали кричать громче всех о свободах и правах.
Цибульский оглянулся через плечо, я уловил хитрый огонек в глазах. Глеб Модестович смотрел угрюмо, порывался возразить, но интеллигентность не позволяла, наконец сказал, защищаясь:
– Я не жил при диктаторских режимах!
– Наши ведущие правозащитники жили, – напомнил я. – Вернее, ваши. Но тогда были исправными партийными функционерами. И не на последних ролях, кстати! А потом вдруг быстренько перестроились. Эта гнусность тогда так и называлась «перестройка». Не помните? Поройтесь в печати тех лет. Я читал внимательно, это моя профессия… Везде перестроившегося человека считали подонком, а у нас это стало государственной политикой. Утром были рьяными коммунистами, а в обед по сигналу сверху стали защитниками свобод и ярыми антикоммунистами!.. Ну да ладно, все человеки, я все равно их не презираю, хотя стоило бы.
– Так в чем же тогда…
Я посмотрел на часы.
– Как вам сказать… Как я уже вякнул, кто-то должен смотреть и дальше. За горизонт. Находились люди, что заглядывали за этот виднокрай, когда права человека были еще в подполье! Сейчас они вот, наяву, в них живем.
– По ним живем, – уточнил он.
– Вот-вот, по ним. А раз так, то позарез надо знать, что дальше за этими правами! Это плохо, когда горизонт приблизился вплотную. Простому электорателю неважно, что за горизонтом, а политик обязан видеть!
Он хлопал глазами,