В прокуратуре заскочил к приятелю, кабинет был пуст. Степа нашел его в приемной, тот диктовал секретарше.

      – Можно тебя на минуту? – подозвал. Когда вышли в коридор, спросил: – Кому дело по театру досталось?

      – Точно не знаю, кажется, Волгиной.

      – Да ты что! – воскликнул Степа. – Я пошел, извини.

      Оставив в недоумении приятеля, рванул к Волгиной, в душе сомневаясь, что удастся столковаться. Она девчонка нормальная, в смысле вежливая. Только тщеславная, своенравная и высокомерная. Все доказать стремится, что трупы, убийцы и насильники по плечу слабому полу. Желание стать на одну ступень с мужчинами – не лучшая черта, а работа в прокуратуре вообще не женское дело. От этого милое создание грубеет, а оно должно облагораживать сильную половину человечества. Так нет, отпихивают мужиков от их законной деятельности!

      Степа открыл дверь в кабинет. Тридцатилетняя Оксаночка с зеленовато-желтыми глазами рептилии, перед которыми замираешь, как кролик перед удавом, сидела за столом, изучая бумаги. Он отметил про себя, что в какой-то степени Куликовский прав: когда б ни пришел в прокуратуру, следователи в бумагах вязнут. Или это совпадения? Он спросил:

      – Оксана, делом по театру ты занимаешься?

      – Еще не занимаюсь. Дело не передали. Но буду заниматься. А что?

      – У меня к тебе предложение. Я был вчера в театре, смерть видел собственными глазами, да и с Микулиным опрашивал свидетелей. Есть у меня кое-какие мысли. Ты не откажешься от моей помощи?

      – Я-то не откажусь, – совсем неожиданно для Степы сказала она, отчего он мгновенно поменял о ней мнение. Волгина ему вдруг понравилась: такая симпатичная, почти красавица, очень умная. Тем временем Оксаночка скептически ухмыльнулась, что совсем не идет ей: – А тебе своей работы мало?

      – Хватает, – в тон ей ответил Степа, подсаживаясь к столу. – Понимаешь, Оксана, зацепили меня эти артисты. Смотрю себе спектакль, сплю. Можно сказать, с удовольствием сплю. Вдруг артисты умирают! Я, классный опер, даже не догадался, что им и впрямь каюк. Кстати, разобраться будет не просто, я это вчера понял. Так ты согласна на помощь?

      – Я что, больная? А какой с меня оброк возьмешь?

      – Договоримся, – уклонился Степа, загадочно улыбаясь. – Я сначала подготовлю парня к операции, а позже заеду к тебе. Надеюсь, дело уже передадут. Идет?

      – Ладно, жду.

      Окрыленный Степа выбежал на улицу, где Луценко Костя слонялся по двору. В магазине купили три бутылки водки и десять пива, Степа поймал такси, и поехали домой. Костя живет в том же общежитии, где и Степа, в однокомнатной квартире гостиничного типа на восьмом этаже. Костя – аскет во всех смыслах. В его комнате нет ни одной лишней вещи, он лучший стрелок, занимается подводным плаванием,