Милый друг Змей Горыныч. Евгений Лукин
Читать онлайн книгу.
предстает натуралистической метафорой фаллоса, осуществляющего дефлорацию девственницы.
Стрела является непременным атрибутом древнеславянского бога грозы Перуна, разрешающего двойную функцию – бога войны и бога плодородия, бога жизни и бога смерти. В индийских ведических гимнах грозный Parjanya мечет в злых демонов синие молнийные стрелы и осеменяет землю чистым дождем.
Русский Эрос живет где-то за тридевять земель, на море-окияне на острове Буяне, под дубом булатным, а к нам лишь тайком прилетает, чтобы соблазнить, зажечь, приворожить девичью красоту. Туда, за тридевять земель, к Огненному змею, возлежащему на берегу синего моря, обращаются с приворотными заговорами о любви: «Гой еси ты, Огненный змей! Не зажигай ты горы и долы, ни быстрыя реки, ни болотныя воды со ржавчиною, ни орлицу с орлятами, ни скопу со скопятами; зажги ты красну девицу (имя рек), в семьдесят-семь составов, в семьдесят-семь жил и в единую жилу становую, во всю ея хочь; чтоб ей милилось и хотелось, брало бы ее днем при солнце, ночью при месяце, чтобы она тосковала и горевала по (имя рек), сном бы она не засыпала, едою не заедала, гульбою не загуливала. Как белая щука-рыба не может быть без проточной воды и без пробежи, так бы красная девица (имя рек) не могла бы без (имя рек) ни жить, ни быть» (Майков).
Туда же, за тридевять земель, обращаются с заклинаниями о мужской детородной силе: «Круг того дубу булатного ветром не согнет, вихорем не сломит, так бы у меня, раба Божьего, стояли семьдесят жил и едина жила на женский лик красныя девицы, на старыя бабы, на молодыя молодицы, на сивыя кобылицы» (Забылин). Или: «Как стоят столбы дубовые вереи, ясеновые, и так бы стояли у сего раба Божия имярек семьдесят жил, семьдесят составов и становая жила, белые муди, румяные и ярые …, шли бы всякое в полое место, в жену или девку, в парня, в гузно и в п…, во всякой день и во всякой час, в денных и нощных, поутру и вечерью» (Покровский). Легко заметить, что эти древние языческие заклинания содержат всю яркую палитру сексуальных отношений – от традиционных до нетрадиционных, которые толкуются здесь как естественные и само собой разумеющиеся.
Размышляя над загадочными русскими заговорами, Александр Блок недоумевает: «Какое-то непонятное сочувствие рождается даже к страшному чудовищу – змею; этот огненный летун летал по ночам на деревни и портил баб; но вот он умер и безвреден, и сейчас же становится своим, надо его похоронить». Причина такого недоумения понятна: поэт рассматривает крылатого огненного змея как некое сказочное явление, как некий плод народной фантазии.
Как представляется, не милый златокудрый амурчик, каким его лепит Лисипп, не злобный, мстительный сорванец, исподтишка заряжающий стрелу, каким его рисует Кранах, но именно змей, лютый змей, с огненными крыльями, с могучим хоботом – таков действительный образ русского Эроса.
Этот змей, ударившись оземь, обращается в прекрасного юношу и околдовывает своими чарами девичьи сердца. Этот змей одаривает свою зазнобу сокровищами и силою похищает ее в белокаменные пещеры. Этот змей по-рыцарски отстаивает