Дождь прошел, и свет дали. Дачные сумерки разбавлены фонарями и окнами; особенно хороши застекленные террасы – их густое желтое сияние обещает уют и покой. Там, конечно же, пьют чай с вареньем и ведут тихие беседы. Еще там, возможно, происходит нечто волшебное, отчего замирает сердце в предчувствии сказочных событий. Ночью они, вполне вероятно, начнут происходить.

      Лева с мамой гуляют в вязаных кофтах и резиновых сапогах. Мама поет «L’amour est bien plus fort que nous», Лева чинит дорогу. Ему очень радостно, что в первый же день случились и грибы, и Сахрановы, и вот даже дорога. Он уже почти не помнит, что его смерти желали – пусть понарошку. Он ищет по обочинам крупные камни и кладет в лужи. Иногда не кладет, а роняет, орошая себя грязными брызгами. Темные струйки текут по голым ногам внутрь резиновых сапог. Наконец Лева уже не может найти нормального камня. Уперев руки в колени, он вприсядку высматривает камни.

      – Лева, не уходи далеко! – говорит вслед мама.

      В этот момент Катя и Вова выбегают из калитки.

      – А давай попросим лото! – говорит Катя.

      – У Покровских только домино!

      – У дяди Кости есть!

      – К нему далеко, папа не разрешает!

      – А мы быстро! Скажем, Покровских дома не было! Ой! Здрасте, теть Тань!

      И скорее бегом дальше. Лева провожает их взглядом.

      – Он ей сказал? – шепотом спрашивает Катя.

      Вова пожимает плечами.

      Лева смотрит, как они припускают по улице и как смешно сталкиваются на повороте к даче Покровских: Вова хочет к ним, а Катя – бежать дальше. Побеждает Катя: они бегут дальше.

      Мама зевает и говорит:

      – Лев! Хватит, а? Пошли пройдемся, завтра дочинишь свою дорогу.

      Она берет его за руку, и они отправляются на прогулку.