***

      Я вынырнул из памяти, словно из воды. Хрупкая девушка передо мной с лицом цвета стеариновой свечи смотрела так, как будто только что лениво валялась на пляже на соседнем одеяле.

      – Этот поезд, что, машина времени? – забавлялся я, – поезд времени?

      – А вы так и не поняли?

      Меня, еще не остывшего от жаркого пляжного солнца, ни с того ни с сего рассердили её слова.

      – Ох, не собираюсь я ваши кроссворды разгадывать! Я – в вагон-ресторан. Идёте со мной?

      – Нет, идите один. Мне там делать нечего. Я вас здесь подожду.

      В ресторане за несколькими сдвинутыми столиками сидела большая шумная компания, может, из нашего вагона, может, другая. Я выбрал столик подальше от них.

      Официант, несмотря на многолюдье, подошёл очень быстро и начал перечислять, как будто я уже сделал заказ:

      – Коньяк, шампанское, шоколад.

      И, наклонившись к моему лицу, прошептал еле слышно:

      – Одинокую даму позвольте подсадить за ваш столик. Не возражаете?

      Я не возражал. Я не понимал, зачем я пришёл сюда, да и вообще, какая необходимость переться в новогоднюю ночь через полстраны в командировку на поезде? Полетел бы третьего на самолёте. Как в прошлом и позапрошлом году, как тогда… Да что теперь… Я с трудом припоминал, как покупал билеты, ехал на вокзал… Как будто всё это проделал кто-то другой, как будто я смотрел какой-то фильм.

      Меж тем пахнуло приятным – из юности – запахом, и женщина, вероятно, та, о которой толковал мне официант, опустилась в кресло напротив.

      – Дыша духами и туманами… – продекламировал я, потому что эти стихи как нельзя кстати описывали незнакомку. Нет, страусиное перо не качалось на её шляпке, но и блузка с какими-то складочками удивительно тёплого персикового цвета, и матовая кожа лица, которое словно светилась изнутри, и глаза! Необыкновенные жёлтые глаза с крапинками на радужке, которые я видел только у одного человека в своей жизни.

      – Лерка? – голос мой прервался. – Лерка! Откуда ты здесь? Тебя не узнать! А где же веснушки?

      Почему-то вспомнились именно веснушки, как будто нечего было вспомнить ещё!

      Я взял её прохладные сухие пальцы.

      – Учительница?

      – Как ты догадался?

      – Мел! Только мел, который держишь в руке полжизни, так сушит кожу.

      Лерка молчала, полуулыбка скользила по её губам; мы смотрели друг другу в глаза. Не знаю, как она, а я насмотреться не мог, словно не было ни всех этих лет, ни мучительных малодушных пряток от Лерки, от её родителей…

      По счастью, после педсовета я её не видел ни разу. На экзамены она не приходила, а её дом я обходил стороной. После летних каникул – институт, другая, теперь уже интересная, не то, что в школе, учёба, и Лерка, и моя любовь к ней словно подёрнулись жемчужной дымкой. Поначалу я грыз себя