Трезвон колоколов. Вера Сытник
Читать онлайн книгу.
О чём вы говорите? Какой сожитель?
А у самой сердце так и зашлось от страха.
– Такой! – ответил священник строго, и Татьяна увидела, что он ещё старше, чем она подумала, – настоящий дедушка с седой бородой и широкими бровями, мокрыми от морозного дыхания. – Который развалился и рога вам выставляет! Влез к вам душу, как в апартаменты, всю вашу жизнь занял, ни уголка не оставил! Там не то что в сапогах, босиком на носках ступить некуда! Всю душу заполнил своей мерзостью! Ишь, волосатый, раскинулся! Довольный! Не чувствуете? Одна вы его не видите. Скажи́те всё-таки, что вам ответила сестра на ваш запрет заходить «в вашу жизнь в сапогах», как вы выразились?
– Она сказала, что я могу приходить к ней в любой обуви, даже в кирзовых сапожищах, что она не боится грязи. Говорит, «вымою, и снова будет чисто», – со слезой в голосе ответила Татьяна, которую пробрал, тронул ласковый голос дедушки. От этого голоса вроде как теплее стало, несмотря на усиливающийся ветер.
– Слава Богу! – обрадовался священник и перекрестился три раза, глядя лучистыми молодыми глазами на купол Успенского храма. – Слава Богу! А то я уж подумал, что везде наступает рогатый. Значит, есть души… есть души… А сестра ваша смелая. Молодец. Да и вы не из трусливых, только привыкли думать про себя, что вы маленькая. А какая же вы маленькая, если у вас дочь? Вы за неё в ответе. Не сестра! И не сожитель ваш, раз он с вами больше не живёт. А вы свою дочку, да за порог. Нехорошо. Вырастет – вдруг так же поступит с вами?
– Пусть мать слушает, когда надо! – запальчиво произнесла Татьяна.
– Поймите, вы заставляете её слушать не мать, а того, кто занял апартаменты вашей души! – убеждённо сказал священник и спросил: – Вы крещёная?
– Да, – кивнула Татьяна, вся сжимаясь и готовая заплакать.
– Идём со мной. Некогда разговаривать – молиться надо.
Священник крепко взял Татьяну за руку и повёл за собой. Заставил перекреститься у входа, завёл в пустой храм, где пахло догоравшими свечами и сладковатым дымом ладана, остановил перед алтарём, зажёг от лампадки свечку, взяв её с подсвечника, и стал читать молитвы, которые тревожным эхом отдавались в душе растерянной Татьяны. С каждым новым, всё более непонятным словом ей становилось всё страшнее и страшнее. Душно! Пугающе действовали вечерний полумрак церкви и глядевшие со всех сторон суровые лица с икон в золотых оправах.
Татьяна бывала здесь иногда, из любопытства, даже пару раз на исповедь ходила, но не помнила, чтобы иконы казались такими величественными, будто в них заключалась небесная сила, небесный кто-то, взиравший сейчас на неё сверху, на кого она боялась поднять глаза. Украдкой утирая слёзы, Татьяна прислушивалась к голосу священника, который был протяжно тосклив. Голос успокаивал, убаюкивал, делал тяжёлыми веки. Неожиданно слова молитвы взметнулись к самому куполу церкви и волной обрушились вниз. Татьяна покачнулась. Показалось, что воздух в церкви стал плотным, будто наполнился голосом священника от каменного пола до самого потолка. Словно стиснутая