Другие люди. Михаил Кураев
Читать онлайн книгу.
трое полководцев незримой армии!
Конечно, Иван Михайлович Михайлов не идет ни в какое сравнение ни с Жупахиным, ни с Фигатнером. Так же как Жупахин и Фигантер, скажем, с мастерами заплечных дел, сподвижниками Великого Петра, неподражаемыми руководителями Тайной канцелярии Ушаковым и Толстым. С Ежовым Николаем Ивановичем Иван Михайлович Михайлов сравним только что небольшим росточком и некоторой плюгавостью, а поэтому, придет время, и получит он всего семь лет отдыха в лагере общего режима, но будет это только еще в 1940 году.
В каждом деле есть свои традиции, и соблюдение их – это признак культуры, основы цивилизации.
Нет, не на пустом месте и невесть откуда взялись и т. Жупахин, и т. Фигантер!..
Вот Ушаков Андрей Иванович и Толстой Петр Андреевич, какие имена! два птенца «гнезда Петрова», действительно, словно природой созданы для того, чтобы наводить на людей ужас. Холодные сердца и горячий ум, в особенности, помог им постичь высшую мудрость учреждения царем-преобразователем Тайной розыскной канцелярии. Коль скоро таковая Великим Петром учреждена, то теперь непременно нужно открывать, открывать и открывать замыслы, заговоры и злоречие. Вот и начали собирать все непристойности о государе изреченные, хоть затрезво, хоть в пьянстве, и наказывать, наказывать и наказывать. Наказывали, как государь Петр Великий указал, и дыбой, и плетью, и каторгой, и вырезанием ноздрей до кости, и колесованием, и четвертованием, и скорым, а потому милосердным, повешением или отделением головы от туловища, смотря по вине, званию и заслугам. Устроитель новых порядков оставил в наследство потомкам наставление: «Обряд како обвиняемый пытается». Это детище царя-преобразователя расположено как бы на обратной стороне его достойных уважения деяний. Бумага толстая, серая, рыхлая, зато сама книга, видимо, предназначенная вечности, была облачена в кожаный переплет, без тиснения на обложке, словно в кожаном пальто, несла сквозь века методику извлечения подноготной правды.
Загляни в пособие, и будешь знать, как обустраивать «застенок с крышей» и как записывать «пыточные речи» и «крепить их судьями, невыходя иззастенка». Работа все-таки была кустарной. «Икогда назначено будет для пытки время, то кат или палач явится должен взастенок с своими инструментами, а оные есть: хомут шерстяной, хкоторому пришита веревка долгая; кнутья, и ремень, которым пытанному ноги связывают». Немало средств, рекомендованных для «изыскания истины», было почерпнуто Великим Петром из богатого европейского опыта. Методы дознания, если можно так выразиться, в просвещенной Европе были в ту пору куда разнообразнее, изобретательнее, изысканней, если хотите, но, пустившись за ними вслед, и наши наверстывали по мере сил, учились у Европы. Вот прием под «нумером Вторым» ну явно же одолжен у Испании: «Наложа на голову веревку и просунув кляп и вертят так, что оной изумленным бывает; потом простригают на голове волосы до тела, и на то место льют холодную воду только что почти по капле, от чего тоже в изумление приходит».
Но,