Моё некоммерческое объединение «Фонд «Чистота» (название не отличалось от романтически-лживых названий фирм общества потребления) не зависело от Системы, хотя и было зарегистрировано ею. Регистрация не означала помощь, надо было иметь крепкие локти, чтобы выжить, и я пытался втиснуться на поле Системы, потому что поле-то одно, общее, только она вольготно расположилась на нём целиком.

      Мы учредили наше объединение ещё в годы перестройки. Так поступали все очнувшиеся от застоя пассионарии. Нас поддержали акционеры Системы. В наш попечительский Совет входили депутаты Думы, а также известные академики, профессора, доктора и кандидаты наук, выброшенные на обочину обществом потребления.

      Эти люди созывались для решения главных вопросов. Обычно Совет решал что-то сделать – созвать конференцию, организовать экспедицию для исследований, общественного контроля и т. д., и все расходились с сознанием вершителей важных дел.

      Организационные завалы разгребал я – исполнительный директор, с помощниками и секретаршей. Понимая, что среди этих авторитетных дядек, знающих о своей значимости, я никто, и должен вкалывать, а они – пользоваться результатами. С маленькой командой принимался за работу: писал программы, добывал деньги, в основном у министерств, для выполнения плана сбрасывающих средства, запланированные статьей по нашему профилю, обзванивал всех, кто был нужен, писал и отправлял кучу писем, ежедневно разговаривал с участниками, организовывал поездки. Мы были неизвестные солдаты Дела, безымянный пласт делателей истории. Представляли же историю члены Совета, пахать им было подано – на конференции в каком-нибудь курортном месте.

      Наш шеф, почётный председатель Совета, академик с бронзовым от загара холёным лицом нетерпеливо выслушивал мои отчёты по телефону, но – у него был чудесный нюх на деньги – всегда был тут как тут, когда они появлялись, и просил (что-то удерживало его от требований) выписать командировочные на очередную конференцию – то на озере Байкал, то в Дагомысе.

      Он восхищал меня вкусом к жизни. Умел жить красиво, во всех поездках – а ездил только в самые лучшие для отдыха и развлечений места за границей и у нас, умел заводить там знакомства с местной властью и хозяевами, чтобы возвращаться, даже пытался приспособить «Чистоту» для увеселения себя. Я так не умел, что-то заскорузлое во мне, от провинциального воспитания в постоянных нехватках, мешало, и я завидовал ему. Мой постоянно занятый дух «под собой не чуял страны», был вне тела, покрытого какой-то одеждой, оставлявшей только смутное ощущение. Впрочем, о теле заботилась жена.

      Наверняка у него были свои глобальные замыслы в отношении нашей организации, и участие в конференциях и связи его и других членов играли свою роль, но на работе организации это не отражалось, их планы