– Ну вот, – директор зачем-то стянул шляпу.

      Синоптик смотрел в небо. Раньше… точнее, вчера. Вчера он смотрел в облачный пласт. Крышу. Столешницу. И ему было не по себе. Теперь он смотрел в небо. И не по себе было еще больше.

      – Атриум, – дав петуха, констатировал директор и кашлянул.

      – Воду дождевую собирать? – хихикнул ошалело синоптик. – Так это ж уже были облака. Облака! – заорал он вверх. – Были! Уже! Облака!

      Директор успокаивающе похлопал его по плечу.

      – Ну. Будет. Будет тебе. Ну, успокойся.

      Синоптик сел на бордюрный камень и откинулся спиной на невысокий забор.

      – А Глебу ты звонил?

      – Он мне звонил. Сам.

      – Чего это он? – спросил синоптик без какой-либо, хотя бы малейшей заинтересованности.

      – Сказал, что из обсерватории ты не увидишь. Велел сюда привести. Сам не смог – разбирается с активистами.

      – А что у них? – повеселел синоптик.

      – Гражданская война. Они там конфликт затеяли между собой: те, кто по-прежнему в тени, с теми, кому дали свет. И те, и другие подозревают худшее, взаимно поливают друг друга помоями и обвиняют в заговоре, кумовстве и кто их знает, в чем еще.

      – Мило, – расплылся в улыбке синоптик.

      – Злорадство, – улыбнулся ему директор, присаживаясь аккуратно рядом на корточки, – самое искреннее человеческое чувство.

      – Да-да, – согласился синоптик. – Ну, я не особо прям радуюсь их веселым стартам. Но гордыня, видимо. Я же уже почти там. Скоро шарик привезут, и я паду смертью храбрых, – синоптик не отрываясь, смотрел в небо через движущееся и одновременно сохраняющееся неизменным отверстие.

      – Отверстие, – произнес синоптик медленно, по слогам: – От-вер-сти-е. Отверзлись нам облака. Зачем? – он вдруг обратился к директору.

      – Я… я, э-э, не знаю, – директор смутился. – Увы. Мне так жаль! – он с жаром кинулся к синоптику, словно тут была его вина.

      – Ты чего? Это ж я так. Треплюсь, – успокоил его синоптик. – Словесная диарея. На нервной почве. Как Дятел?

      – Дятел к лучшему, – вздохнул директор.

      – Понятно. Ну, то есть, не понятно, конечно. Просто, ну, сочувствую, в общем, – на этот раз уже синоптик утешал.

      – Да я, в общем-то, уже привык, – директор так светло улыбнулся, что синоптику, кажется, стало понятнее.

      – Красивое у него имя. Доротей, – небо посреди облаков снова приковало к себе взгляд синоптика.

      – Да. Но это его так без меня назвали.

      – Но в твою честь, – уверенно заявил синоптик.

      – Ты думаешь? – голос директора дрогнул, и синоптик обернулся к нему. – Ты правда так думаешь?

      – Ну, разумеется, какие тут могут вообще быть сомнения? Это даже мне, постороннему