В этот момент раздался приглушенный вызов интеркома и мисс Белл сообщила, что с ним хочет поговорить глава службы безопасности компании.

      – Хорошо, соедините меня с ним. Алло, Джеф! Ты готов прислать мне файлы, которые я просил подготовить?

      – Да, шеф, я могу отправить их прямо сейчас, они занимают не очень много места, непрерывных разговоров за последний месяц и на пару часов вряд ли наберется, поскольку микрофон включался автоматически только в тот момент, когда кто-то начинал говорить. Кроме того, я вы́резал всякие приветствия, разговоры о погоде, еде и тому подобной ерунде, оставив только то, что могло бы вас заинтересовать.

      – Отличная работа, присылай. Да! Там есть запись разговора Тропарда недельной давности, с журналистом из этого издания… как его там?

      – Вот здесь, шеф, что-то странное… Аудио записи этого разговора нет, хотя на видео их встреча есть, такое впечатление, что запись разговора просто стерли, на этом месте получасовая лакуна, – обескураженно признался службист.[13]

      – Какого черта, Джеф! Как это произошло, кто еще имеет доступ к записям разговоров сотрудников, кроме тебя?

      – Да в том-то и дело, что никто! А я не мог стереть только эту часть, даже случайно.

      – Ладно, присылай, что есть, и попробуй восстановить, что стерли.

      Вот еще напа́сть! Кто мог стереть запись этого интервью? Зачем? Салливан внезапно похолодел от мысли, что кто-то еще мог прослушивать Тропарда и теперь был в курсе результатов его работ. Да ну! Не может быть, это уже мистика какая-то, даже если Тропард знал, что его прослушивают, он не мог подтереть записи разговоров, у него просто не было доступа к аудиофайлам. Салливан некоторое время размышлял, откинувшись в кресле и закинув руки за голову, потом открыл файлы, присланные главой службы безопасности и надев наушник, начал прослушивать записи разговоров в лаборатории Тропарда за последний месяц. Как бы там ни было, а и из того, что осталось, можно вполне узнать, что же там накропал Тропард и о чем он мог поведать Саймсу.

      Николас ехал по полупустынному в это время суток шоссе, направляясь в деловой центр Нью-Йорка. Он в очередной раз прокручивал в голове возможные сценарии разговора с Салливаном, мысленно отмечая места в предстоящей беседе, где необходимо будет послать управляющему в подсознание незаметный, но эффективный импульс, вынудив его говорить откровенно. Учась в университете, он заинтересовался эриксоновским гипнозом и посвятил его изучению и практическому освоению почти два семестра, что помогло ему потом в карьере журналиста – незаметно и весьма успешно располагать людей к откровенности.[14] Впрочем, завязывать отношения с хорошенькими девушками эриксоновские практики тоже здо́рово помогали, хотя Николас и от природы не был обделен обаянием и даже, пожалуй, той неброской, не вызывающей отторжения красотой, которая привлекала к нему девушек