И пылкая мечта, бывало, предо мной

      Рисует всё блестящие картины:

      Я вижу свод небес прозрачно-голубой,

      Громадных гор зубчатые вершины…

      Облиты золотом полуденных лучей,

      Казалось, мирт, платаны и оливы

      Зовут меня под сень раскидистых ветвей,

      И розы мне кивают молчаливо…

      То были дни, когда о цели бытия

      Мой дух, среди житейских обольщений,

      Ещё не помышлял… И, легкомыслен, я

      Лишь требовал у жизни наслаждений.

      Но быстро та пора исчезла без следа,

      И скорбь меня нежданно посетила…

      И многое, чему душа была чужда,

      Вдруг стало ей и дорого и мило.

      Покинул я тогда заветную мечту

      О стороне волшебной и далёкой…

      И в родине моей узрел я красоту,

      Незримую для суетного ока…

      Поля изрытые, колосья жёлтых нив,

      Простор степей, безмолвно величавый;

      Весеннею порой широких рек разлив,

      Таинственно шумящие дубравы;

      Святая тишина убогих деревень,

      Где труженик, задавленный невзгодой,

      Молился небесам, чтоб новый, лучший день

      Над ним взошёл – великий день свободы.

      Вас понял я тогда; и сердцу так близка

      Вдруг стала песнь моей страны родимой —

      Звучала ль в песне той глубокая тоска,

      Иль слышался разгул неудержимый.

      Отчизна! не пленишь ничем ты чуждый взор.

      Но ты мила красой своей суровой

      Тому, кто сам рвался́ на волю и простор,

      Чей дух носил гнетущие оковы…