Тот, кто ловит мотыльков. Елена Михалкова
Читать онлайн книгу.
от нее пытаются отделаться, но вскоре Полина Ильинична вернулась с конфетами.
– Якимова, конечно, не твоя ровесница. Только Тома могла такое ляпнуть. Ей было хорошо за сорок, да какое там – ближе к пятидесяти! Но волосы – да, это правда, волосы похожи. Она ими очень гордилась. Ни одного седого волоска! А уж блестят – как маслом облили.
Полина тяжело вздохнула.
– Она была вашей подругой? – сочувственно спросила Маша.
– Характер у нее для этого был слишком уж… – Беломестова без экивоков выразилась о характере покойной. – С таким норовом на друзей можно не рассчитывать. Но она активная была, Марина, и если хотела кому понравиться, то нравилась. А пела как! – Полина Ильинична грустно улыбнулась. – Выпьет – и заведет. Ух, голосина над всем селом летел, над лесом… Разное пела, но в основном народные. «Выйду ночью в поле с конем» особенно любила.
– Она не народная, – сказала Маша. – Музыку к ней написал Матвиенко, а слова… Не помню. Кажется, Шаганов.
– Правда, что ли? – удивилась Беломестова. – Ну, этим двоим понравилось бы, как Марина ее пела. Обычно как услышишь эту песню где-нибудь на радио, так и тянет подпевать. Но когда Марина пела, все молчали. В такие минуты все ей можно было простить.
– Было что прощать?
– Характер у нее был поганый, – повторила Беломестова. – Один день ходит веселая, в другой на тебя волком смотрит. Склоку могла на пустом месте затеять. Силы в ней жизненной много было, распирала она ее, а применения ей найти Марина не умела. Дома у нее творился вечный бедлам, в огороде – помойка какая-то, господи прости… Ну, и выпивала, не без этого. Редко, правда, то есть не пьянчужка, не подумай. И еще уважения в ней ни к кому не было. Настоящего уважения, не показного.
Маша догадалась, что в первую очередь в Марине не было уважения к самой Беломестовой.
– Она и решения наши всерьез не принимала, – продолжала Полина Ильинична. – Выполняла, но все через губу, кое-как. У нас тут, ты видишь, жизнь не самая простая. Поддерживаем друг друга, как можем. Нам здесь ссориться нельзя! Хоть из кожи вон вылези, но худой мир сохрани. Такое правило. А Марине все было нипочем! Все оттого, я думаю, что она не была вынуждена постоянно жить в Таволге, как мы, а приезжала, когда хотела. У нее была квартирка в Смоленске, крошечная и на окраине, но все-таки. И сбережения. Она много лет проработала на одном месте. Детей нет, мужа нет, увлечений или, скажем, пристрастий по женской части – цацки всякие или шмотки – у нее не водилось, чтобы на них много денег потратить. Она откладывала. В один прекрасный день уволилась, сказала, как отрезала: не желаю больше работать! И не работала. Бездельничала. Сюда приехала, собачонку с собой привезла. Лаючую! – Полина схватилась за голову. – Брехала без умолку. Мелкая, а голосу в ней – как в Марине, ей-богу. Мы уж ее и по-хорошему просили, и ругали – уйми ты свое брехло… Раздражает – сил нету. Вроде живем не так уж близко, но лай был такой пронзительный, разносило его по всему селу. Как будто иголочку мелкую тебе в висок вкручивают. В конце концов Альбертовна с ней поскандалила всерьез. Они к ней ближе всех, им совсем житья не стало. Пригрозили,