И в радости князь посылает раба,

      Торопит его в нетерпенье:

      «Ты телом здоров, и душа не слаба,

      А вот и рубли в награжденье!»

      Шибанов в ответ господину: «Добро!

      Тебе здесь нужнее твое серебро,

      А я передам и за муки

      Письмо твое в царские руки».

      Звон медный несется, гудит над

      Москвой;

      Царь в смирной одежде

      трезвонит;

      Зовет ли обратно он прежний покой

      Иль совесть навеки хоронит?

      Но часто и мерно он в колокол бьет,

      И звону внимает московский

      народ,

      И молится, полный боязни,

      Чтоб день миновался без казни.

      В ответ властелину гудят терема,

      Звонит с ним и Вяземский

      лютый,

      Звонит всей опрични кромешная тьма,

      И Васька Грязной, и Малюта,

      И тут же, гордяся своею красой,

      С девичьей улыбкой, с змеиной

      душой,

      Любимец звонит Иоаннов,

      Отверженный Богом Басманов.

      Царь кончил; на жезл опираясь, идет,

      И с ним всех окольных собранье.

      Вдруг едет гонец, раздвигает народ,

      Над шапкою держит посланье.

      И спрянул с коня он поспешно долой,

      К царю Иоанну подходит пешой

      И молвит ему, не бледнея:

      «От Курбского князя Андрея!»

      И очи царя загорелися вдруг:

      «Ко мне? От злодея лихого?

      Читайте же, дьяки, читайте мне вслух

      Посланье от слова до слова!

      Подай сюда грамоту, дерзкий гонец!»

      И в ногу Шибанова острый конец

      Жезла своего он вонзает,

      Налег на костыль – и внимает:

      «Царю, прославляему древле от всех,

      Но тонущу в сквернах обильных!

      Ответствуй, безумный, каких ради

      грех

      Побил еси добрых и сильных?

      Ответствуй, не ими ль, средь тяжкой

      войны,

      Без счета твердыни врагов

      сражены?

      Не их ли ты мужеством славен?

      И кто им бысть верностью равен?

      Безумный! Иль мнишись бессмертнее

      нас,

      В небытную ересь прельщенный?

      Внимай же! Приидет возмездия час,

      Писанием нам предреченный,

      И аз, иже кровь в непрестанных боях

      За тя, аки воду, лиях и лиях,

      С тобой пред судьею предстану!» —

      Так Курбский писал к Иоанну.

      Шибанов молчал. Из пронзенной ноги

      Кровь алым струилася током,

      И царь на спокойное око слуги

      Взирал испытующим оком.

      Стоял неподвижно опричников ряд;

      Был мрачен владыки загадочный

      взгляд,

      Как будто исполнен печали;

      И все в ожиданье молчали.

      И молвил так царь: «Да, боярин твой

      прав,

      И нет уж мне