И им же Фемис вески вверила златые[20],

      Мало любят, чуть не все, истинну украсу.

      Епископом хочешь быть – уберися в рясу[21],

      Сверх той тело с гордостью риза полосата

      Пусть прикроет; повесь цепь на шею от злата,

      Клобуком[22] покрой главу, брюхо – бородою,

      Клюку пышно повели везти пред тобою;

      В карете раздувшися, когда сердце с гневу

      Трещит, всех благословлять нудь праву и леву[23].

      Должен архипастырем всяк тя в сих познати

      Знаках, благоговейно отцом называти.

      Что в науке? что с нее пользы церкви будет?

      Иной, пиша проповедь, выпись позабудет[24],

      От чего доходам вред; а в них церкви права

      Лучшие основаны, и вся церкви слава.

      Хочешь ли судьею стать – вздень перук с узлами[25],

      Брани того, кто просит с пустыми руками[26],

      Твердо сердце бедных пусть слезы презирает,

      Спи на стуле, когда дьяк выписку читает.

      Если ж кто вспомнит тебе граждански уставы,

      Иль естественный закон, иль народны нравы —

      Плюнь ему в рожу, скажи, что врет околёсну,

      Налагая на судей ту тягость несносну,

      Что подьячим должно лезть на бумажны горы[27],

      А судье довольно знать крепить приговоры[28].

      К нам не дошло время то, в коем председала

      Над всем мудрость и венцы одна разделяла,

      Будучи способ одна к высшему восходу.

      Златой век до нашего не дотянул роду;

      Гордость, леность, богатство – мудрость одолело,

      Науку невежества местом уж посело[29],

      Под митрой гордится то, в шитом платье ходит,

      Судит за красным сукном[30], смело полки водит.

      Наука ободрана, в лоскутах обшита,

      Изо всех почти домов с ругательством сбита;

      Знаться с нею не хотят, бегут ея дружбы,

      Как, страдавши на море, корабельной службы.

      Все кричат: «Никакой плод не видим с науки,

      Ученых хоть голова полна – пусты руки».

      Коли кто карты мешать, разных вин вкус знает,

      Танцует, на дудочке песни три играет,

      Смыслит искусно прибрать в своем платье цветы,

      Тому уж и в самые молодые леты

      Всякая высша степень – мзда уж невелика,

      Семи мудрецов[31] себя достойным мнит лика.

      «Нет правды в людях, – кричит безмозглый церковник,—

      Еще не епископ я, а знаю часовник,

      Псалтырь и послания бегло честь умею,

      В Златоусте не запнусь, хоть не разумею».

      Воин ропщет, что своим полком не владеет[32],

      Когда уж имя свое подписать умеет.

      Писец тужит, за сукном что не сидит красным[33],

      Смысля дело набело списать письмом ясным[34].

      Обидно себе быть, мнит, в незнати старети,

      Кому в роде семь боярСкачать книгу