Докладом Агабаба Белов остался доволен, насколько это было возможно в его положении. Пушку установили так, что вход и выход из лощины, похожей на ущелье, виден был как на ладони. Кроме того, слева и справа вставали крутобокие каменистые холмы, заросшие сосняком, а впереди склон был завален глыбами известняка. Танки подойти близко не смогут, а против пехоты у них имелись «станкач» и лучшие пулеметчики полка. Правда, смущало одно обстоятельство: вся батарея занимала позицию в пяти километрах отсюда, на берегу речки Ключевой, а они поставлены здесь были только на страх и риск комбата, узнавшего от разведчиков, что через расположение его батареи немцы наметили танковую атаку. Сведения эти впоследствии как будто не подтвердились, но комбат представил, что будет с батареей, если внезапно пойдут танки, и решил подготовить артзасаду в наиболее выгодном для атаки фашистов месте обороны. Белов знал об этом все, и тем не менее его не покидала тревога.

      Агабаб понял его несколько прямолинейно. Сверкнув рысьим глазом, он стал перечислять достоинства позиции, нарочно усиливая свой природный грузинский акцент: он знал, что лейтенанту нравится его «русская» речь.

      Издали они походили друг на друга, как братья: тонкие, гибкие, перетянутые в талии ремнями до скрипа, – но насколько Агабаб был смугл и черноволос, настолько лейтенант светился соломенно-белой головой, как одуванчик в поле.

      – Ну вот что, – сказал он, прищурясь, внимательно выслушав доводы старшины. – Ты за упокой раньше времени не пой, не к тому я тебе все рассказал, понял?

      – Так точно, – виновато ответил Агабаб, вытягиваясь. – Нервничаю я, а? Может, сделать ложную позицию, для самолетов?

      – Вот и займись. – Белов присел на снарядный ящик и достал планшет.

      Агабаб постоял немного рядом и отошел.

      – Курченко, Помозков, Осинин, срубите сухую сосну, очистите от сучьев и сделайте ложную позицию на соседнем холме.

      – Темно уже… – начал было Осинин, но осекся, встретив тяжелый взгляд Куцова.

      – Сержант, как позиция? – спросил Белов, искоса поглядывая на него.

      – Да так, ничего, – неопределенно ответил Куцов, докуривая папиросу.