Церковная жизнь русской эмиграции на Дальнем Востоке в 1920–1931 гг. На материалах Харбинской епархии. Светлана Баконина
Читать онлайн книгу.
идеологическому противнику – Русской Православной Церкви. Именно Церковь, по мнению партийных руководителей, мешала «примирению» власти с крестьянством{246}, именно в Церкви видели они опору старого строя и монархии, именно Церковь была для них непримиримым «врагом советской власти» и, следовательно, подлежала разгрому и уничтожению.
По требованию председателя ВЧК Ф. Э. Дзержинского все функции исполнителя государственной антицерковной политики были переданы его ведомству. «Наша ставка на коммунизм, а не [на] религию, – говорил Дзержинский. – Лавировать может только ВЧК для единственной цели – разложения попов»{247}. Однако для ВЧК (с 1922 г. ГПУ) было очевидно, что серьезным препятствием в осуществлении этой цели по-прежнему остается авторитет высшего духовенства, и прежде всего Патриарха. Поэтому в начале 1920-х гг. в борьбе большевиков с Церковью главной задачей становится дискредитация главы Русской Православной Церкви.
В мае 1922 г., в ходе кампании по изъятию церковных ценностей, на большом Московском процессе Патриарх Тихон был привлечен к судебной ответственности, 7 мая его заключили под домашний арест. Планировалось, что при подготовке к суду обвинение святителя и его ближайших сотрудников власти будут вести по четырем пунктам: а) активная борьба против проведения декрета об отделении Церкви от государства; б) противодействие вскрытию мощей; в) противодействие изъятию церковных ценностей; г) систематическая контрреволюционная деятельность{248}. Под «контрреволюционной деятельностью» представителей церковной иерархии понималось прежде всего их сочувствие Белому движению и связь с заграницей, куда вместе с остатками белых частей были выброшены многочисленные представители «старого мира».
В 1921 г. перед VI («по борьбе с контрреволюцией в среде духовенства») отделением ВЧК была поставлена задача – обличить Патриарха в том, что он «нелегально сносится с заграничными церковными кругами, монархической эмиграцией и поощряет церковную контрреволюцию внутри России». Советская пресса заговорила о его «тайных сношениях с заграницей» как о достоверно установленном факте{249}. В то же время за границей разными путями получали довольно подробные известия с родины.
В 1922 г. свободная эмигрантская пресса почти ежедневно передавала сообщения о событиях в России, гонениях на духовенство и судьбе российского Патриарха. В Харбине довольно скоро стало известно, что 19 мая 1922 г. находившийся под домашним арестом святитель был переведен с Троицкого подворья в Донской монастырь, где к нему была приставлена усиленная охрана. В сентябре было опубликовано сообщение, в котором говорилось, что Патриарх «охраняется отрядом чекистов в 150 человек и к нему никто не допускается, любая переписка запрещена». В статье описывался случай, когда пьяные чекисты пытались ворваться в келью Патриарха и двое из них были застрелены комиссаром. «Из Москвы, – сообщала газета «Свет», – отдан приказ, чтобы жизнь Патриарха
См.: Политбюро и Церковь. 1922–1925 гг. Кн. 1. М.; Новосибирск, 1997. С. 9.
Там же.
См.: Там же. С. 259.
См.: Русский голос. 1924. 16 октября.