– Если консультация будет назначена в феврале, я могу с тобой полететь. В феврале мне и так надо быть в Нью-Йорке, а оттуда до Гарварда недалеко, – сказал Фредерик без всякого энтузиазма.

      – Я хочу как можно скорей встретиться с этим доктором Ингремом, – возмутилась Карла. – Хоть в сочельник, если придется. Сейчас узнаем, когда он может выбрать время. – Она сняла телефонную трубку и резко крутанула диск, набирая номер.

      – Какие сейчас звонки. – Фредерик посмотрел на свои часы и мысленно сделал подсчет. – В Массачусетсе половина седьмого утра.

      – Я уверена, все врачи в это время уже на ногах, – решительно заявила Карла.

      И действительно, после двух гудков трубку на другом конце света сняли, и в ней раздался женский голос.

      Карла свободно говорила по-английски. В нескольких словах она изложила, по какому вопросу решила обратиться.

      – Мой муж и сам собирался вам позвонить, – сказала миссис Ингрем, к удивлению Карлы.

      Минуту спустя к телефону подошел доктор Ингрем:

      – Я хочу осмотреть вашу дочь. В настоящее время у меня есть, кроме нее, еще пять детей, страдающих синдромом Хатчинсона – Гилфорда. Один мальчик живет во Франции, ему четырнадцать лет. Что вам уже известно об этой болезни?

      – Сегодня я впервые о ней услышала.

      – В таком случае мне много чего нужно вам о ней рассказать. В начале января вам подходит?

      Получив фотографии Флисс, он сразу же запланировал поездку в Берлин и включил ее в свое расписание.

      – Подходит. – Карла положила трубку. Она торжествовала. – Доктор Ингрем согласен взять Флисс в свои пациентки.

      Фредерик беспомощно смотрел на нее. Она знала, что он ждет отпущения, спасительных слов, которые освободят его от лишних обязательств. Но она не пошла ему навстречу, а сказала:

      – Мы оба несем одинаковую ответственность.

      – Само собой, само собой, она – моя дочь, и…

      Карла жестом заставила его замолчать:

      – В январе ты здесь?

      — Мы будем не здесь, мы же едем в Грац. Мой новогодний концерт… Недельку пожить у Петера с Мириам… А затем две недели в Вене, потом Моцартовский фестиваль в Зальцбурге – это неделя…

      – Моцартовский фестиваль в Зальцбурге! Ты же никогда не интересовался Моцартом!

      Фредерик только разинул рот и стал похож на рыбу, которую вытащили из воды.

      – Ну, значит, я переменил свое мнение, – выкрутился он наконец.

      – Я и не знала, что ты в таком отчаянном положении.

      –