Мирное время-21. Премия им. Ф. М. Достоевского. Виталий Волков
Читать онлайн книгу.
поползла наверх по черному лбу.
– Зеленый коврик. Вот такой, – я изобразил руками прямоугольник.
– Молиться надо? Есть коврик. Мой коврик, – ответил мой кочевник, и его лицо как-будто просветлело.
«Хочу, кочевник, хочу. Но не могу. Не умею. Вот такой Аллах Акбар».
– Так что, откроешь?
Мой кочевник со всей искренностью почесал затылок под шапочкой. Он отставил помело и зазвенел связкой ключей. Уже открыв люк, он занял положение между крышей и мной, и уточнил, не собрался ли я дурить. Он использовал другое, тюркское слово, но я догадался, я понял его.
– Я же тебе говорю, домовой, – я за своим ковриком…
Что мне взбрело в голову спросони? Легкий вечерний хмель от выпитого с Михой? Или тот сок, который то и дело бродит в русском человеке, в беспокойной его душе? Бродит, бродит и временами кружит голову, как настоящее вино.
А что кочевник? Он отступил, и только буравчики его зрачков продолжили следовать за мной.
На крыше гулял, свистел нешуточный ветер, не чета тому, что задувал на юге, над больничными корпусами. Это в квартире могло казаться, что за окном – легкий бриз. До эпидемии под моим окном что днем, что ночью карнавал. При свете – торговля, во тьме – гульба, да драка у пивной. Теперь – дело иное. Шалман закрылся, торговля притихла. Штиль. Стиль.
Я направился к южной кромке крыши. Оттуда был хорошо прорисован атлетический торс высотки у «Сокола» – той самой, на которой угасла зоркость моего взгляда с больничной крыши. Так что, если сложить мои собственные прямые, то выйдет весь диаметр Москвы. А это – о-го-го какой размах!
Ну а где же ты притаился от вируса, мой художник? Дай бог тебе крепости. Неужели вирус может найти человека, который решил затеряться в том муравейнике? И неужели от случайного можно в нем укрыться, затаившись?
Ветер не дает задуматься, он толкает в спину. Куртка надувается парусом и подводит меня. Мне не доводилось ходить на яхте, вот я и недооценил собственную парусность. Меня словно рвануло тугим канатом к краю, и я полетел. Испуг остановил сердце на мгновении восторга, но мысль, но чувство не успели замереть, они слились в осознании легкости бытия. Так легко! Всех жаль, и все легко. Легче легкого душа твоя… Не надо влачить, не надо бояться за самое близкое, и ни вируса нет, ни рака. Сдуло одуванчик, и больше ничего нет. Ничего больше нет. Сердце должно было бы разорваться от муки, что больше не увидать ту, ради которой – все… Но не разорвалось, потому что – замерло.
Все сущее объединилось в одно. Бесконечно долгое время и бесконечно наполненное, населенное, крохотное пространство. Оно покачнулось, отстало от меня, легкого, как былинка с одуванчика, но тут новый порыв вернул меня на крышу. Волна выбрасывает на берег, а потом возвращает в океан. Возвратный ток. Неужели и вихрь воздушный способен творить такое?
Возле меня стоит кочевник. В его зрачках – укор. В них потухло время. Он только