.
Читать онлайн книгу.
щелкали как сверчки). Я написала бойкое и лицемерное рассуждение в защиту эвтаназии, и консервативный губернатор-католик, который обычно вручал приз (тысячу долларов), не пожелал меня видеть.
Я потратила деньги на турпоход по Колорадо и на кожаную куртку для Джонатана.
Итак, я закатила ковер в гараж. В следующие несколько месяцев, когда бы я ни видела его там, если заходила, чтобы взять банку масла или отвертку, бесформенная груда в углу вызывала огненную дрожь в моем теле, как у старой девы, которая заглядывает в хозяйскую спальню соседнего дома, сурово сжав губы и чувствуя, как припекает в промежности.
Не знаю, насколько мама была в курсе моей сексуальной жизни – да и жизни в целом, если на то пошло, – и не знаю, насколько типичны были такие отношения. Может, я знакома только с неправильными женщинами, слишком нервными и излишне интеллектуальными, но услышав, как вибрирует в телефонной трубке голос Жюль – чуть резковато, на полтона выше обычного, сразу понимаю, что она либо только что виделась, либо разговаривала со своей мамашей. И еще я помню, как отправилась однажды повидаться со своей кураторшей в Гарварде: та не раз появлялась в телевизоре в новостных программах в образе этакой валькирии, которая била наотмашь своим интеллектом, – и застала ее в рыданиях. «Он запутался в пуповине», – сказала она, уронив голову на руки, когда я спросила, не зайти ли мне в другой раз.
Обдумав все хладнокровно, я поняла, что мне повезло с матерью, и мои друзья были со мной согласны. Дело было в том, что я просто не думала о ней вообще. Моя мать была как обед: я нуждалась в ней, чтобы жить, но не обращала особого внимания на то, чем живет она.
А вот отец был чем-то вроде десерта: выказывал положенный интерес к моим братьям – все равно как если бы он смотрел телевизионные шоу пятидесятых, – но не играл в пятнашки, не рыбачил с ними, только читал книги и учил. Иногда он разрешал мне проверять тетради своих первокурсников. Мне даже кажется, что репутацией сурового экзаменатора отец обязан именно мне. Хотя, может, излишнюю придирчивость я унаследовала именно от него?
Самым главным воспоминанием моего детства я считаю звук открывающейся вечером двери, возвещающий о приходе отца. Этот звук всегда напоминал мне момент в «Волшебнике из страны Оз», когда Дороти открывает дверь домика и черно-белый мир Канзаса становится разноцветным техниколором.
Когда я открыла эту дверь утром вторника, дом был темен, сер, тих и казался пустым. В воздухе витал цветочный аромат, очень сладкий, и в холле на раскладном столике я увидела кувшин, полный фрезий. В гостиной была высокая стеклянная ваза с синими ирисами – яркое пятно на фоне стен в желтую и белую полоску. На серебряном подносе на пианино лежали карточки: «От факультета и сотрудников университета Лангхорна»; «Поправляйся, Кейт. Скип и Каролина Байерс»; «От семьи Бакли, с любовью».
А потом я обернулась и увидела на лестнице маму, в голубых брюках и рубашке – этот цвет зажигал огнем ее рыжие волосы, и они развевались точно флаг.
– Элли! – воскликнула она, с радостным удивлением. – Ты дома!
Не