К нам домой приходили Ларины подружки, художницы-дизайнеры, все с интересной внешностью, любопытно одетые и словно наперебой создающие красивые вещи. Ларины друзья с ювелирного отделения сделали маме удивительные сканевые перстни из осколков малахита и лунного камня, которые до сих пор я демонстрирую своим студентам, как завидный образец творческого потенциала.

      – Ох, как хорошо всё на тебе скомбинировано! – хвалила Лара, принимая гостью. – Даже ремешочек на часиках под цвет!

      Другая очень интересная подружка, высокая и худая, заматывала волосы на затылке, как балерины, обнажая красиво носатый профиль, и заправляла брюки в высокие сапоги на каблуках.

      – Собственные несовершенства превращаем в достоинства! – сообщала мне Лара свой следующий лозунг.

      К защите диплома Лара шила другой своей подружке светло-бежевое платье под цвет её кожи и красно-рыжих волос.

      – Для неё очень живописное сочетание, – поясняла мне Лара.

      Красивые, специально выбранные пуговицы, Лара забраковала и решила обтянуть их той же тканью.

      – Детали крайне важны, – поучала она меня. – Ведь она дизайнер! На экзамене будут смотреть на всё – и как она выглядит, до мелочей. Это очень важно.

      Все эти девушки были взрослыми и несли ореол заразительно-молодой и загадочной для меня жизни. Их мир был яркий, редкостный, талантливый, интригующий, притягательный.

      Впервые я услышала Эдит Пиаф и Вертинского, когда Лара принесла любимые пластинки из студенческого общежития.

      Лара распевала по-французски за Эдит Пиаф и повторяла текст за Вертинским, дирижируя себе руками и кружа по нашей маленькой квартире в банном халате и с полотенцем на голове. И запыхавшись тянуть за ними звуки, восхищённо переводила дух:

      – Несравненная певица!.. Какая необузданность таланта!

      – Ты прислушайся к Вертинскому! Какой гениальный стиль!..

      – Лучше всех шьют художники, – замечаю я сегодня своим студентам. – Помимо дизайна они обладают чувством линии в выкройке.