Ахульго. Шапи Казиев
Читать онлайн книгу.
чабрец, листок мяты, чуть-чуть тмина. Такой чай был почти лекарством.
Джамалуддин слетел с террасы и принялся открывать ворота. Шамиль и гости спешились. Наибы следом за имамом вошли в дом и поднялись по лестнице на второй этаж. Обычно лестницами в саклях служили толстые бревна, на которых вырубались ступени, но для имама чиркатинцы сделали настоящую каменную лестницу, как у ханов. Да и кто были эти грешники по сравнению с имамом?
Мюриды сняли с коней седла и внесли их во двор. Затем Юнус повел коней на водопой, а Султанбек закрыл ворота и принялся насыпать овес в торбы для лошадей.
Когда приезжали гости, у Джамалуддина появлялись свои обязанности. Сначала он уважительно жал протянутые ему руки, коротко отвечал на приветствия, а затем брал небольшой кувшин с изогнутым носиком и лил воду, помогая гостям совершать омовение. Вот и в этот раз не успели гости войти, как с минарета запел будун, призывая правоверных на молитву.
Пока совершалось омовение, маленький Гази-Магомед, уже понимавший что к чему, расстелил коврики для намазов, один – впереди для отца, а остальные – за ним в ряд по числу гостей.
Шамиль встал на молитву, поднял к голове раскрытые ладони и произнес азан. Гости повторяли молитвы шепотом, а где полагалось подхватывали вслух, следуя за имамом по заведенному порядку.
Среди молитв, произносимых во время намаза, были две непременные. Первая сура Корана «Аль-Фатиха» или «АльхIам» – «Открывающая» возвещала:
Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Хвала Аллаху, господу миров, Милостивому, Милосердному, Царю в День Суда! Только Тебе мы поклоняемся и только Тебя просим о помощи! Веди нас по дороге прямой, По пути тех, которых Ты благодетельствовал, А не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших.
В сто двенадцатой суре «Аль-Ихляс» или «Къулгьу» – «Очищение» говорилось:
Во имя Аллаха, Милостивого, Милосердного. Скажи: Он, Аллах – Един, Аллах – Вечный, Не родил и не был рожден И не был Ему равным ни один!
Позади старших успели стать и сыновья Шамиля. Джамалуддин уже все знал и умел, а Гази-Магомед старался повторять за братом и был горд, что хотя бы в молитве он такой же, как и взрослые.
Когда молитва закончилась, Шамиль сел на тахту, поджав под себя ноги. Ахбердилав с Ташавом-хаджи последовали его примеру. Сурхай и Али-бек сели на стулья, чтобы видеть лица свои друзей.
Жены Шамиля принесли угощения. Уходя, они хотели забрать мальчиков, но Шамиль сказал:
– Пусть расскажут, как у них дела. Все же Джамалуддин оставался старшим мужчиной в доме.
– Все хорошо, отец, – сказал Джамалуддин, почтительно опустив глаза.
– Доволен ли тобой учитель?
– Я стараюсь.
– Я слышал, он делает успехи, – похвалил Сурхай.
– Идите, – велел детям Шамиль, не считая правильным, что их хвалят при отце.
– Потом поговорим.
Дети убежали.
– Отпусти его со мной в Ирганай, я сделаю из него настоящего алима, – сказал Али-бек.
– Здесь