Мы обнялись. Потом прошли к автобусной остановке, где я купил у недоверчивого таксиста пару бутылок водки (был разгар горбачевской борьбы с пьянством и

      алкоголизмом) и завалились ко мне домой.

      Он говорил преимущественно о наркотиках. Вспоминая его рассказы, я давлюсь от смеха, когда в криминальных новостях по телевизору слышу бравые отчеты наших ментов об уничтожении «плантаций конопли» в Подмосковье и о ликвидации посевов мака в огородах мирных жителей окрестных деревень. Реляции эти я слышу каждый год, между тем большинство обывателей даже и не догадывается, что подмосковная конопля и жалкий пищевой мак, растущий у заборов наших дачников, – это «беспонтовая ботва», не содержащая ни грамма кайфа, так как в условиях средней полосы «трава», а уж тем более мак – не вызревают.

      «Трава» просто не успевает вобрать в себя нужного количества солнца и влаги, чтобы, будучи собранной бережной рукой наркоторговца, высушенной и перетертой в мелкую «шалу», – по настоящему торкнуть придирчивого и искушенного московского растамана.

      С маком дела обстоят еще хуже. Во-первых, у нас выращивают не тот сорт.

      Для получения, скажем так, истинного удовольствия – необходимо высевать мак сонник (не помню, как это по латыни… головки у него, между прочим, в момент созревания с человеческий кулак!), а не ту херню, что еле-еле пробиваясь через пыльные сорняки, буколически покачивает своими чахлыми цветочками среди достающих почти до колен и разросшихся по всем окрестностям, одуванчиков. Во-вторых, если даже срезать не успевшие созреть маковые головки (а только такие и нужны) и сделать из них

      достаточно концентрированный раствор, то все равно «бодяга» эта может послужить только для того, чтобы ненадолго облегчить мучения закоренелого «торчка» в часы тяжелой и, как правило, неминуемой ломки. Так что серьезные люди, если и собирают за городской чертой мак и коноплю, то делают это для того, чтобы приготовив их должным образом, добавлять в хороший и суперкачественный «товар», привезенный из Средней Азии или Афганистана.

      Потом он долго и смешно рассказывал, как собирал в лесу галлюциногенные поганки и учил меня варить какую-то дрянь – «крутой стимулятор!» – из капель в нос (восемь копеек за пузырек…), которую, к моему глубокому изумлению, можно было купить в любой аптеке без всяких трудностей и рецептов от врача.

      Я же придерживался тогда и придерживаюсь сейчас мнения, что «вотка – лучшая отвертка»; Ширшик на этом основании называл меня люмпеном и потенциальным «синяком», однако водку мою пил, и сигареты мои, никакой «травкой» не приправленные, курил с видимым удовольствием. На мой прямо поставленный вопрос «где ботинки потерял?» он ответил как-то туманно и загадочно: мол, муж рано вернулся… пришлось сваливать…обосоножил совсем, а на новые – денег нет, ну в общем, как всегда…

      Я выдал ему свои старые «доармейские» мокасины, поношенный свитер и еще, как ни странно, он попросил почитать