– Я не знаю, что делать, – опустила голову Эрика.

      В доме наконец было тихо. Дети заснули, и можно было присесть на кухне и перекусить горячим бутербродам в тишине и покое. Но Эрика все равно не могла расслабиться. Мысли об Анне не давали ей покоя.

      – Ты просто должна быть рядом с ней. Ты нужна ей. Ты и Дан, – Патрик перегнулся через стол и накрыл ее руку своей.

      – Что, если она меня возненавидела? – всхлипнула Эрика.

      – Почему она должна тебя ненавидеть?

      – За то, что у меня двое малышей, а у нее ни одного.

      – Но ведь это нельзя изменить. Это… не знаю, как назвать… судьба, что ли… – Патрик погладил ее по руке.

      – Судьба? – Эрика вопросительно уставилась на мужа. – Судьба уже достаточно поиздевалась над Анной. Только она наконец обрела счастье. Мы стали ближе друг другу. И тут такое… Она меня ненавидит, я знаю.

      – Как она? Ты же была там вчера.

      Они еще не успели поговорить о визите Эрики к сестре: было слишком много дел. Свет свечи, зажженной Патриком, то освещал лицо жены, то погружал в тень.

      – Она спала. Я немного с ней посидела. Она выглядит такой хрупкой.

      – А что сказал Дан?

      – Он в отчаянии. На него столько навалилось… Он пытается бодриться, но это тяжело. Эмма с Адрианом задают столько вопросов… Они спрашивают, где ребенок, который был у мамы в животе, и почему она все время спит. И он не знает, что им ответить.

      – Она справится. Анна сильная, ты же знаешь. – Патрик выпустил руку Эрики и взялся за приборы.

      – Не уверена. Человек не в состоянии вынести столько боли. Анна может сломаться. Или уже сломалась… – Голос у Эрики задрожал.

      – Поживем – увидим. В любом случае мы будем рядом, – попытался утешить жену Патрик.

      Он понимал, что это слабое утешение, но других слов у него просто не было. Человек беспомощен перед судьбой. Разве можно пережить смерть собственного ребенка?

      Крик со второго этажа заставил их вздрогнуть. Вместе они поднялись наверх и взяли на руки по близнецу. Это их судьба. И они принимали ее с благодарностью.

      – Звонили с работы Матте. Его не было на работе вчера, и сегодня он тоже не пришел. И не звонил, – Гуннар застыл с трубкой в руках.

      – Я все выходные звонила, а он не брал трубку, – сообщила Сигне.

      – Я поеду к нему домой.

      Гуннар уже натягивал в дверях куртку.

      В конце концов он понял, что все эти годы испытывала Сигне. Страх, мечущийся в груди, подобно раненому животному.

      – Я поеду с тобой! – решительно заявила она, и Гуннар не посмел ей отказать. Кивнув, он нетерпеливо ждал в дверях, пока она оденется.

      Всю дорогу в машине они молчали. Гуннар поехал в объезд – не через центр, а через холмы, где дети зимой катаются на санках. Матте тоже катался там