Обман Инкорпорэйтед (сборник). Филип Дик
Читать онлайн книгу.
ЛСД и подобные психоделические препараты реальны, но если одно из переживаний появляется более чем у одного индивида, последствия вполне ощутимы: двое способны говорить о нем, полностью понимая друг друга, и… – Она слабо махнула рукой, словно развивать эту мысль было ни к чему.
– Скоро может произойти замена, – с запинкой произнесла мисс де Рангс. – Замена всего этого! – Она будто выплюнула последнее слово и тотчас погрузилась в отстраненную грусть.
В комнате воцарилась могильная тишина.
– Интересно, чем именно? – пробормотал себе под нос, но достаточно громко Хэнк Шанто. – Синим дурманом, бен Аппельбаум? Вашим? Или Зеленым, Белым и бог весть каким еще? Синий – из худших. Ну да, это несомненно и всеми признано. Синий – колодец.
Никто не произнес ни слова. Все выжидательно смотрели на Рахмаэля.
– А кто-либо из вас, оставшихся… – пробормотал Рахмаэль.
– Очевидно, никто из нас не прошел через Синий парамир, – коротко и жестко перебила мисс де Рангс. – Но до нас это несколько раз бывало, и, полагаю, совсем недавно. По крайней мере так говорят промыватели мозгов, если только им можно верить.
– Но не всех нас тестировал компьютер, – заметила Гретхен Борбман. – Например, меня. Это требует времени, поскольку необходимо прокачать всю кору головного мозга клетка за клеткой. А большая часть памяти, хранящейся в виде воспоминаний, подсознательна. Сознание подавляет ее, особенно в случае… неблагоприятных парамиров. По сути, весь эпизод можно отделить от личностной системы через пару минут после возобновления индивидом контакта с реальностью. Затем у него полностью отключается сознательная память о происшедшем.
– Кстати, автоматически подменяется псевдопамять, – добавил, почесывая массивную челюсть и хмурясь, Хэнк Шанто. – Тоже функция внесознательного контроля. Синий парамир… ну разве нормальному человеку придет в голову, если он не хочет окончательно спятить, вспоминать о нем?
Бесстрастная, обессиленная и бледная Гретхен Борбман отправилась налить себе очередную чашку все еще теплого син-кофе и неловко стукнула ею о блюдце. Все присутствующие повели себя точь-в-точь как каменные истуканы, притворяясь, будто не слышат, как нервно дрожат ее руки, несущие чашку к столу, и не видят, как она с неимоверной осторожностью присаживается рядом с Рахмаэлем. Никто из прочих долгоносиков не подал виду, что замечает ее присутствие среди них, они нарочито смотрели в сторону, пока она неуклюже шла через тесную кухню, будто ни ее, ни Рахмаэля не существовало и в помине. Он понял, что все они объяты ужасом, не похожим на прежние неопределенные опасения, – страх был новый, гораздо более острый и, несомненно, был связан именно с ней.
Из-за сказанных ею ранее слов? По-видимому – ведь леденящее напряжение возникло в атмосфере привычного благополучия в тот миг, когда Гретхен Борбман произнесла нечто, показавшееся ему вполне обычным. Дескать, она, как и другие в этой группе, не выставляла напоказ содержимое их