***

      Пожизненное заключение с обязательной тридцатилетней изоляцией – таково было наказание Ивана Шлыкова. Тридцать лет назад, после допросов, сбора улик, длительного судебного заседания, его поместили в эту камеру. Жизнь здесь тянулась скучно и однообразно. День начинался с включения тусклого светильника под потолком, а заканчивался с отбоем. Камерой была маленькая комната, два на четыре метра, без окон. При включенном освещении становилось видно скудное убранство помещения. Узкая кровать вдоль стены, унитаз, совмещенный с умывальником – в углу. Три стены были пусты, лишь исчерчены старыми и непонятными надписями бывших обитателей. Посреди четвертой стены находилась железная дверь, с маленьким прорезанным окошком для подачи еды, которое всегда было закрыто.

      Режим дня, как и недели, как и месяца – был далёк от разнообразия. Приём безвкусной еды трижды в сутки. Два раза в неделю – обязательный душ. Раз в неделю – вместе с едой появлялась случайная книга из тюремной библиотеки. Раз в месяц – часовая прогулка на свежем воздухе. Просто открывался замок на двери, она распахивалась и застывала в молчаливом ожидании. Если выйти, то оказывался в коротком мрачном коридоре. Дверь слева всегда была закрыта, дверь справа – в неё нужно было войти, после чего она захлопывалась. Прогулкой называли нахождение в бетонной яме, где вместо потолка было небо, отгороженное решеткой. Целый час он мог наслаждаться свежим воздухом и слышать звуки из внешнего мира. В это же время в камере производился обыск, уборка и смена белья. Он никогда не встречал людей, делавших эту работу. Он знал, что за ним наблюдают, через глазок висящей в углу камеры наблюдения. Но он даже не подавал виду, что его это беспокоит. В изоляции нельзя сдаваться. Иначе разум очень быстро давал трещину и человек терял связь с реальностью. А дальше только два пути: или в петлю, или в психушку. Но Иван знал – скоро всё должно было закончится.

      Срок