Убивство и неупокоенные духи. Робертсон Дэвис
Читать онлайн книгу.
с шекспировским расположением ума не подойдешь. Нет-нет, мальчик мой: ввысь нас ведет именно Вечная Женственность, как весьма удачно выразился Гёте, разменяв девятый десяток.
– О боже, Гёте! Я так и знал, что ты до него дойдешь.
– Да, Гёте. Он стоит целого полка твоих богословов.
Спорить с Хью было бесполезно. Когда он так бойко пыхтел трубкой, в нем бушевал кельтский дух. Если у Хью есть небесный покровитель – мужского пола – это, несомненно, Огма, кельтский бог красноречия. Кельты считали золотом слово, а не молчание.
Спорить с таким человеком безнадежно, ибо он умело орудует иррациональным и не относящимся к делу, что, надо сказать, придает великолепный размах его богословским построениям: в них любое убеждение ценно и любое – абсурдно. Когда тебе напоминают о мелкотравчатости твоего собственного интеллекта перед лицом великих тайн, это действует освежающе.
(10)
Но где же эти великие тайны? Я, похоже, завис среди небытия, и ничто не предвещает дальнейшего развития. Несомненно, у меня есть чувства. Возможно, точнее будет сказать – эмоции. Я забавляюсь и наслаждаюсь созерцанием той части земной жизни, которую могу наблюдать и из которой меня так безвременно вырвали. Эсме уже написала пару неплохих статей, в которых повествует, как справляется с тяжелой утратой. Я знаю, что теперь она подумывает разработать тему глубже и создать пособие для вдов. Что я по этому поводу чувствую? Я не то чтобы охладел к Эсме, но ее манера бодро извлекать из всего прибыль начинает несколько раздражать. Что касается Алларда Гоинга, мне смешно смотреть, как он страдает и как изобретает казуистические оправдания, убеждая себя, что он вовсе не убийца, но несчастная жертва обстоятельств. Однако я его презираю, ненавижу и полон решимости навредить ему как следует, если получится.
Он украл у меня самое невосполнимое. Он отобрал у меня лет тридцать жизни. Когда я был жив, то ни разу не задумывался об оставшихся мне годах с такой жадностью собственника. Но теперь меня преследует воспоминание о нравоучительной картинке, которую Хью Макуэри держит у себя в кабинете.
Она висит у него над столом. Сверху броская надпись по-французски: «Ступени возраста». Я полагаю, в домах французского простонародья эта картинка была популярна. А вот в Новом Свете ее не часто увидишь.
Это гравюра, она изображает жизненный путь человека. По горбатому мостику марширует человечество, представленное парой – мужчиной и женщиной. Слева, у входа на мост, лежат в колыбели два младенца, плотно спеленутые, с невинными беспечными улыбками. Вверх по дуге моста взбираются Детство, Юность, Зрелость; миновав самую высокую точку, они начинают спускаться, уже являя собой Угасание, Дряхлость, и наконец мы видим кровать с парой лежащих в ней столетних стариков – вновь уподобившихся младенцам, но отвратительно морщинистых и беззубых. Рядом надпись: «Возраст слабоумия». Они вернулись к исходному состоянию, но впереди у них уже не лежит путешествие, сулящее надежды.
Судя по одежде изображенных людей, эта картинка или