В тот вечерний час, когда Снорри Сноррельсен забаррикадировала дверь своей каюты, Дженна, Сара и Сайлас Хип заканчивали ужинать во Дворце. И хотя Саре Хип гораздо больше нравилось есть в какой-нибудь из дворцовых кухонь, причем тех, что поменьше, она уже давно перестала сопротивляться кухарке, которая настаивала, что королевские особы определенно не должны там трапезничать. Нет, и даже в тихую дождливую пятницу, ни в коем случае, по крайней мере, пока она здесь стряпуха: «И это, госпожа Хип, мое последнее слово».

      И вот теперь в огромной столовой, затерявшись где-то в самом конце длинного стола, в ореоле свечей сидели три фигуры. Позади них плевались искрами дрова в камине, и искорки время от времени попадали на жесткую и неопрятную шерсть крупной собаки, развалившейся у огня. Собака храпела и фыркала, но не просыпалась. Рядом с волкодавом Макси топталась служанка, в чьи обязанности входило обслуживать Хипов за ужином – Официантка для Ужинов. От камина исходило приятное тепло, но она с нетерпением ждала, когда можно будет убрать со стола и уйти, потому что от Макси жутко пахло собачьей шерстью, а то и чем похуже.

      Однако ужин затягивался. Сара Хип, приемная мать Дженны, принцессы и наследницы Замка, хотела о многом поговорить.

      – Дженна, я вообще не хочу, чтобы ты покидала Дворец, вот что. Какая-то гадкая тварь кусает людей и насылает на них Хворь. Побудь здесь, в безопасности, пока эту тварь, чем бы она ни была, не поймают.

      – Но Септимус…

      – Никаких «но». И мне безразлично, что Септимусу нужна твоя помощь, чтобы убирать за этим отвратительным драконом. Если хочешь знать, было бы намного лучше, если бы он делал это пореже. Видела, какая там грязища у реки? Не понимаю, о чем думает этот Билли Пот, но эти кучи драконьего навоза уже в два человеческих роста! Раньше я любила гулять у реки, а теперь…

      – Мам, не так уж мне и нравится убирать за Огнеплюем, но я должна навещать лодку-дракона каждый день, – возразила Дженна.

      – Лодка-дракон как-нибудь обойдется и без тебя, –