Шторм так и не начался, и в вечном полумраке Нергала повисло томительное ожидание. Тяжелые тучи клубились совсем возле земли, накрывая своим туманным полотном клыки далеких черных гор, а редкие молнии, напоминавшие швейные иглы, разрывались на линии горизонта так низко и остервенело, что за ними можно было поехать на внедорожнике, и прихватить с собой. Со вчерашнего дня дождь не усилился, и не ослаб. Он меланхолично молотил по осклизлой земле, барабанил по стеклам и собирался в мутные грязные лужи, в которых отражалось сырое мертвое небо. Поговаривали, что у Нергала когда-то было целых два личных солнца, но сейчас от них не осталось и следа. Звезды погасли несколько тысячелетий назад, но раскаленное ядро планеты продолжало извергать тепло, испаряя имеющуюся влагу, что создало вокруг Нергала некое подобие гидросферы и атмосферы.

      На Нергале почти всегда царствовала ночь – краткий период, когда планета подходила чуть ближе к земному Солнцу, именуемый здесь днем, длился от силы четыре часа, но разница была совсем крохотной. Во всяком случае, за месяц, проведенный на станции, Эрих различий так и не увидел. Если бы его попросили описать Нергал тремя словами, он бы ответил: «темнота-сырость-мерзость» и был бы прав. Нергал совсем не смахивал на загадочную романтизированную планету, вроде Марса, о котором писали Брэдбери, Желязны или Берроуз.

      Конечно, Нергал был космическим гигантом, по сравнению с Землей, и исследовать его целиком на предмет руин бывших