Безвременье

      Что-то коснулось Ингвара, неожиданно вынырнув из кипящей пелены, и довольно сильно стукнуло по затылку. Глухой удар, затем ещё один и ещё.

      Полковник закричал, чуть не оглушив самого себя на этот раз. Онемевшее тело оживало, клетка за клеткой приходя в чувство. Глаза ужасно слезились, пульсирующая кровь тамтамами отзывалась в барабанных перепонках, а головная боль раскалывала череп. Ингвар изо всех сил сжал кулак и почувствовал, как сводит руку от напряжения. Меж мозолистых пальцев заскрипел песок. Странник перевернулся на спину, затем уселся и принялся оглядываться вокруг.

      Бескрайняя выжженная пустошь простиралась от одного края горизонта до другого. Не было ни гор, ни огненных озёр с водопадами из лавы. Демоны да черти никого не варили в котлах, не поджаривали на огромных сковородках.

      Умиротворяющая, почти мёртвая тишина.

      Лишь где-то вдалеке на длинных гибких прутьях в порывах солнечного ветра колебались непонятные голубые коконы, походившие с такого расстояния на цветки садового колокольчика. Гигантские и необыкновенно манящие. Небо пылало огнём, обернув этот выжженный мир плотной непроницаемой кожурой. Вот о чём говорил аббат, перед тем, как отдать Богу душу. Или не совсем Богу?

      «Добро пожаловать в преисподнею», – подумал Ингвар и тут же расхохотался в своё удовольствие. Дикий необузданный хохот, больше подходящий Сатане, эхом разлетался над безлюдной пустыней. Следующие несколько часов он просто сидел и ржал словно умалишённый, без остановки и передышки. В груди за последние часы ощутимо потеплело, а во рту удивительно пересохло. Бутылка качественного виски со льдом была бы не лишней. Но смог ли он теперь почувствовать вкус алкоголя? Ведь проклятый костюм запустил чёрные щупальца даже в его глотку, добравшись до лёгких и стенок желудка. Человек ли он отныне?

      Когда впереди что-то бухнуло, и песок под ногами затрясся, расползаясь маленькими барханами в разные стороны, Ларден вскочил на ноги. Толчки, пока что слабые и робкие, шли откуда-то из глубины, но сверхчувствительность костюма засекала любое движение. Будь-то песчинка, гонимая ветром, или пепел с небес, устилающий пустошь ровным шёлковым слоем.

      Чья-то сильная и тяжелая рука упала на плечо полковника. В его горле появился комок. А ноги предательски задрожали. Почему восприятие молчало?

      – Грядут большие перемены, Ингвар, – раздалось из-за спины.

      – Ты Филиппо? – только и выдавил из себя полковник, ошеломленный встречей.

      – Собственной персоной, – насмешливо согласился собеседник и ослабил хватку, – может,