Через час Надежда уже входила в старинное здание на Садовой улице. Купив в кассе билет, она направилась в просторную полутемную квартиру, обставленную громоздкой и тяжеловесной мебелью конца позапрошлого века.

      На входе ее встретила невзрачная особа лет пятидесяти, показавшаяся Надежде смутно знакомой.

      – Вы сегодня уже третья, – сообщила особа с затаенной радостью, отрывая корешок билета.

      – А что, это разве много? – удивилась Надежда.

      – Обычно у нас самое большее – один-два посетителя в день, – вздохнула хранительница. – А сегодня такой наплыв! Это, наверное, из-за сообщения о взломе… Как говорится, и овцы целы, и волки сыты, и пастуху вечная память! Ой, извините, начальство не велело мне говорить о взломе, но слово, как говорится, не воробей, а последовательность символов алфавита…

      И тут Надежда вспомнила эту хранительницу.

      Звали ее Юля Полянская, и давным-давно, в прошлой или даже позапрошлой жизни, они с Надеждой учились в параллельных классах школы с физико-математическим уклоном. Юля и тогда была довольно невзрачной, популярностью среди одноклассников не пользовалась и выделялась только особым пристрастием к пословицам и поговоркам. Причем непременно их переделывала каким-нибудь смешным способом. Некоторые такие переделки Надежда помнила до сих пор, например, «Работа – не волк, а произведение силы на расстояние», «Большому кораблю – большая торпеда» или «Одна голова – хорошо, а две – это уже мутация».

      – Юля, привет! – обратилась Надежда к хранительнице. – И давно ты в этом… музее работаешь?

      – Простите, – музейная крыса поправила очки и пригляделась к Надежде. – Мы с вами знакомы?

      – Конечно, знакомы! Неужели ты меня не узнаешь? Я Надя, Надя Василькова. Из десятого «Б»!

      Дама все еще хлопала глазами – видимо, никак не могла сопоставить немолодую посетительницу музея с девчонкой из своего детства, и тогда Надежда применила последний аргумент:

      – Помнишь, как мы с тобой Вовку Киселева в туалете на швабру заперли?

      Тут в глазах Юлии вспыхнуло узнавание, она захохотала и от этого заметно помолодела.

      – Помню, конечно! – проговорила сквозь смех. – Он там до пятого урока просидел… или даже до шестого… Но так ему и надо, паразиту! Нечего было обзываться! Запомнит нас! Ну, привет, Надька! А ты почти не изменилась…

      – Ой, вот только не надо этого! – отмахнулась Надежда. – То-то ты меня узнать не могла! Да и вообще, я что, по-твоему, в зеркало никогда не заглядываю?

      – Да, годы идут! – вздохнула Юля. – А ты как в наш музей попала? Он ведь не сказать что слишком популярный…

      – Ну, как? – Надежда смущенно отвела взгляд. – Да вот решила, что нужно восполнить пробел в своем образовании. А то, считай, совсем ничего не знаю про этого… Скабчевского.

      – Скабичевского, – поправила ее Юля. – Надька, не темни! Вряд ли тебя заинтересовала такая незаметная фигура отечественной литературы! Откуда ты