Она поет – и звуки тают,

      Как поцелуи на устах,

      Глядит – и небеса играют

      В ее божественных глазах;

      Идет ли – все ее движенья,

      Иль молвит слово – все черты

      Так полны чувства, выраженья,

      Так полны дивной простоты.

      Посреди небесных тел

      Лик луны туманный:

      Как он кругл и как он бел!

      Точно блин с сметаной…

      Кажду ночь она в лучах

      Путь проходит млечный…

      Видно, там на небесах

      Масленица вечно!

      На светские цепи,

      На блеск утомительный бала

      Цветущие степи

      Украйны она променяла,

      Но юга родного

      На ней сохранилась примета

      Среди ледяного,

      Среди беспощадного света.

      Как ночи Украйны,

      В мерцании звезд незакатных,

      И сполнены тайны

      Слова ее уст ароматных,

      Прозрачны и сини,

      Как небо тех стран, ее глазки;

      Как ветер пустыни,

      И нежат и жгут ее ласки.

      И зреющей сливы

      Румянец на щечках пушистых,

      И солнца отливы

      Играют в кудрях золотистых.

      И следуя строго

      Печальной отчизны примеру,

      В надежду на Бога

      Хранит она детскую веру;

      Как племя родное,

      У чуждых опоры не просит

      И в гордом покое

      Насмешку и зло переносит;

      От дерзкого взора

      В ней страсти не вспыхнут пожаром,

      Полюбит не скоро,

      Зато не разлюбит уж даром.

      Не дождаться мне, видно, свободы,

      А тюремные дни будто годы;

      И окно высоко над землей,

      И у двери стоит часовой!

      Умереть бы уж мне в этой клетке,

      Кабы не было милой соседки!..

      Мы проснулись сегодня с зарей,

      Я кивнул ей слегка головой.

      Разлучив, нас сдружила неволя,

      Познакомила общая доля,

      Породнило желанье одно

      Да с двойною решеткой окно;

      У окна лишь поутру я сяду,

      Волю дам ненасытному взгляду…

      Вот напротив окошечко: стук!

      Занавеска подымется вдруг.

      На меня посмотрела плутовка!

      Опустилась на ручку головка,

      А с плеча, будто сдул ветерок,

      Полосатый скатился платок,

      Но бледна ее грудь молодая,

      И сидит она, долго вздыхая,

      Видно,