Годы лейтенантские. Я родился на советской земле. Исповедь офицера. Николай Фёдорович Шахмагонов
Читать онлайн книгу.
меня в семье как будто бы всё успокаивалось и приходило в норму. Хотя трещина всё же образовалась, а точнее углубилась трещина, возникшая раньше.
И началась проверка на прочность.
Испытывать меня в 417-й отдельной местной стрелковой роте стали с первых дней. Причём, испытывали все понемногу. Первую попытку уже сделал старшина – не вышло. Готовились, наверное, и командиры взводов, не все, конечно, но, думаю, некоторые готовились и пока выжидали, оценивали обстановку. Всегда легче служится, когда командир на крючке. Готовился и личный состав. И к первому моему заступлению в наряд дежурным по части кое-что придумали.
В ясный солнечный день начала сентября я заступал в наряд и в инструктаже караулов не участвовал, поскольку по уставу положен отдых, который очень даже нужен перед бессонной рабочей ночью. Дежурному спать положено днём, с 9 до 13 часов. А ночью дел хватает – проверка караулов, суточного наряда, выполнения распорядка дня в роте и военно-пожарной команде. Но и это не всё – в комнате дежурного постоянно попискивает аппаратура, серьёзная аппаратура, по которой, в случае того, ради чего и стоят в строю военные люди, в случае агрессии против нас, придёт сигнал, а точнее, придут сигналы. Даются разные кодовые слова и цифры, и от них зависит, какой пакет, опечатанный сургучной печатью и хранящийся в сейфе, необходимо вскрыть. Отдых отдыхом, но ведь до сих пор я был одним офицером в роте – замполита ещё не прислали. Полная смена офицеров произошла. Конечно, ответственного я назначил, но что-то там не сложилось.
Словом, о случившемся узнал, когда пришёл в роту. Помню, была суббота. Я в последствии любил дежурить в выходные, потому что в штабе пусто, все отдыхают, и дежурный фактически остается хозяином в части. В будние-то дни в штабе народу полно, всё командование на службе. А тут целые сутки никого.
Когда зашёл в канцелярию роты незадолго до развода, заметил нервозность у командиров – тогда ещё даже не прапорщиков (это звание введено было позднее), а у сверхсрочников.
– Товарищ лейтенант, – начал командир третьего взвода; он произносил слова с небольшим шипением, но в тоже время решительно и настойчиво, – тут такое дело… Сержанты.., – он перечислил пять фамилий, которые я сейчас точно и не воспроизведу, а вот лица, по крайней мере, двух-трёх, а особенно одного, наиболее дерзкого, помню.
– Что сержанты? – спросил я.
– Да из увольнения «выпимши» пришли…
Это «выпимши», наверное, было придумано специально для смягчения вполне ясного и конкретного определения – пришли пьяными.
– То есть как это? – удивился я.
За всё время, пусть и недолгой службы, подобного не видывал. Людям заступать в караул, фактически, на боевое дежурство, с оружием и не просто с оружием, но и с патронами к нему, и вдруг… в пьяном виде.
– Ко мне их всех, в канцелярию, – резко бросил я, чувствуя, как растёт возмущение и стараясь унять его.
Ввалились, да,