– Поговори со мной,

      Пустая голова.

      Скажи, зачем пришёл?

      Где был?

      Совсем забыла – первым был?

      А, может быть, и нет.

      Ты говори, не бойся.

      – Скажи, простила ты меня?

      Прошу, зарой, терпеть нет силы,

      Верни в могилу, мочи нет!..

      – Могилу?

      Здесь она,

      Вокруг шеста стоит

      На коем череп твой висит.

      С благословением надо было

      Приходить. А ты?

      – Нет! Я не вор!

      Сними меня с ограды!

      – Так постараться надо,

      Чтоб ведьму убедить.

      А шельмеца насквозь я вижу.

      А видишь ты?

      Глазницы загорелись, и

      Череп засиял костром.

      Во всполохах мелькали сожаленья

      И раздавался тихий стон.

      – Вот говорят, горбатого

      Могила, мол, исправит,

      Да всё не то, не впрок,

      И на зубок, предпочитаю

      Я воров и негодяев.

      А что детей невинных пожираю —

      То врёт молва, – сказала ведьма…

      И к другому черепу пошла.

                          Опять на небе полная луна —

                Фонарь поэтов бледных, волчье солнце,

                        Ползёт в моё открытое оконце,

                   И этой ночью мне сегодня не до сна.

                Спит, призрачен, в её мерцании Париж,

        Смыв кровь вином с зубов голодной гильотины.

                   Судьба людская – шлюха и скотина,

                   Несчастна и пронырлива, как мышь.

                         И вроде есть достаток у меня,

                 Открыты в высший свет богемы двери,

                    Но ночью на душе скребутся звери,

                         И застит взор египетская тьма.

               Я вижу шествия средь жёлтых пирамид,

                    Пыль, мёртвых ныне армий топот,

                   Неясных заклинаний слышу шёпот,

                    Востока древнего вдыхаю аромат.

                     Песнь чёрной гальки, чаек грусть,

       Холодных