Ктó был из нас правее,

      Откроется до весны,

      Лавры Хемингуэя

      Никому не нужны.

      Кто останется с нами?

      Только король да шут.

      Голыми я руками

      Душу свою душу.

      Ветер, мечты развея,

      Рукопись рвёт из рук.

      Кто был из нас правее,

      Знает хромой паук,

      Вижу полёт утиный,

      Сбежать бы из этих мест,

      Выпьем за паутину,

      Где погибал Эрнест,

      Выпьем за Че Гевару,

      Чья борода черна,

      Выпьем с тобой на пару

      Водки или вина.

      И, разобравшись с прошлым,

      Мы новые дни земли

      Мешать будем длинной ложкой,

      Чтоб рты нам не обожгли.

      Раннее утро. Густая тьма.

      Даль невозможная.

      Родина, долгая, как зима,

      Как бы спросить мне: можно я?

      Русское небо в сплошном дыму,

      Нечего больше скрашивать.

      И ничего здесь нельзя тому,

      Кто научился спрашивать.

      Счастье, что где-то течёт река,

      Хоть до неё ты дойти не смог.

      Думай о том, что звезда близка,

      Или не думай – повсюду Бог.

      Улица в окнах шумит, непрерывная,

      Солнце играет со звонкими гривнами,

      И чаевые щедрей.

      Ты уже знаешь, что мы не продержимся,

      Что разгуляется Русь Самодержная,

      Как и положено ей.

      Киев расставил дома на Владимирской

      Так, что под крышами стать невидимками

      Вечером хочется всем.

      Ты уже знаешь: печалиться некогда,

      Мы ещё встретимся раз или несколько,

      Не понимая, зачем.

      Нежность случайная, быстрая, смелая,

      Если запомню ничтожные мелочи,

      То никогда не умру.

      Переведи меня через майданную

      Пропасть, не Богом, не дьяволом данную,

      Выведи прямо к Днепру.

      Чтобы не мучили страхи животные,

      Видно, пора воплотиться в кого-то мне,

      В бабочку иль стрекозу.

      До середины? Да что суетиться-то,

      Мысли снижаются слабыми птицами,

      Думы их ловят внизу.

      Поезд стремится во Псков.

      В ставке бесчинствует Каин.

      Белая кровь облаков

      По небосклону стекает.

      Скоро семнадцатый год

      Глухо, как лампочка, треснет,

      Царь