Интеллигенция «гнилая»

      За ленинцами не пошла

      И, злые шутки отпуская,

      Вождя серьезно подвела,

      За что (известно нам) немало

      От коммунистов пострадала[2]

      И выслана другим на страх

      В одних рубашках и штанах.

      К ней можно было обратиться,

      Но вождь, блюдя свой «пьедестал»,

      Решил, что лучше ошибиться,

      И обращаться к ней не стал.

      Они бы, может, подсказали,

      Но после, стервы, написали,

      Что в экономике Ильич

      Умен и сведущ, как кирпич!

      А так как был он гениален,

      По мнению большевиков,

      Мы этот план не обсуждали

      И, не жалея громких слов,

      Вершили и превозносили,

      Пока водой не затопили,

      Как радостная детвора,

      И пойму Волги, и Днепра.

      На труд восторженный устало

      Взглянув, стирая пот со лбов,

      Мы усмотрели, что не стало

      Кормов и пастбищ для коров,

      А расплескавшиеся воды

      Сплошь затопили огороды.

      И остаемся мы пока

      Без овощей и молока.

      Что делать? Чтоб тоску развеять,

      Раз обмишулились чуток,

      В полях решили травы сеять.

      Посеяли. Каков итог?

      Пора тяжелая настала:

      Народу хлеба стало мало,

      А тут, к несчастью, наконец

      Покинул мир «родной отец».

      «Отец» считал, что суховеи

      С лесною встретясь полосой,

      На ней свой злобный жар развеют

      И упадут живой росой

      На Приуралье и Приволжье,

      Кормя пшеницею и рожью

      Без исключений, каждый год

      Войной ослабленный народ.

      И мы брались и сил немало

      Вложили в тот сизифов труд

      Там, где по Волге и Уралу

      Леса издревле не растут.

      Но, своенравный и жестокий,

      Имея древний ум глубокий,

      Нас суховей понять не смог

      И все посадки наши сжег!

      Еще построить торопились

      Мы в Средней Азии канал,

      Но только одного добились:

      Сумели иссушить Арал.

      Теперь, с песком поднявши, дружно

      Сухой, горячий ветер южный

      В Сибирь из дальних тех широт

      К нам соль аральскую несет.

      И Петр, и Грозный царь мечтали

      В донские плыть из волжских вод

      И, если б, как товарищ Сталин,

      Так не любили свой народ,

      Жестокими, как Сталин, были,

      Дон с Волгой бы соединили,

      Верховье волжское – с Москвой,

      А море Белое – с Невой.[3]

      Их транспорт был совсем убогий:

      Ни тракторов, ни поездов —

      Волы с лошадками, да дроги,

      Да баржи с сонмом бурлаков.

      У нас же – твердые дороги,

      Автомобили,